– Балтика обнимает адмиралов Черноморья. Все вниз – приветствовать героя.
За дочерьми послали в Смольный. Адмирал развернул штуку атласа, тканного золотом, накинул материю на плечи дочерей:
– Чтоб на балах первыми быть.
Девочки по-английски приседали, держались серьезно. Скромные платья воспитанниц дополнялись модными половинчатыми чулками – спереди желтые, сзади черные.
– Каковы успехи? – поинтересовался отец.
– Софья недавно пела в опере с кадетами. Катя танцевала в балете, – ответила мать.
– На торжество мира я была в свите Богини-победительницы, – похвастала Софья.
– А во время шествия у тебя корона на бок съехала, – сказала Катя.
Условились, что обедать будут у Бецкого, наверху, как в прежние времена, и адмирал остался наедине с женой.
– Как Иван Иванович?
– Ах, увидишь.
– Чем живут в Петербурге?
– Страхом. Повсюду ищут вольтерьянцев и масонов.
– Что же их искать? В Петербурге все дворяне – масоны.
– А теперь все открещиваются! Началось с книги Радищева.
– Я ведь тоже масон, – посмеивался адмирал.
– Ты зря так легко к этому относишься, – она села на софу. – Даже секретарю Екатерины Храповицкому пришлось оправдываться в том, что он был когда-то масоном. У прокурора Самойлова есть списки мартинистов. Но все они отказываются от принадлежности к ложам.
– Понимаю. Списки есть, а вот масонов в Петербурге теперь нет.
– Я уже от тебя устала. Я прилягу.
Она устроилась на подушках. Рибас присел рядом.
– Твоя головка похожа на улей, – сказал он.
– Это и есть пчелиный улей! При дворе состязаются: у кого пчел больше.
– Теперь кусаются не зубками, а прическами? – Он обнял ее.
– Не тормошите меня, адмирал. Вечером бал. Утром я два часа с горничной возводила этот улей. А в Петербурге говорят, что у вас на каждой бригантине по любовнице.
– У меня не так много бригантин.
Настя снова заговорила о петербургских событиях:
– Ах, книги масонов палачи жгли под виселицами на площадях. После твоего последнего отъезда ложи в Петербурге запретили. Масоны укрылись в Москве. Главное, они сочувствуют французской крамоле. Командора Новикова хотели было сослать, а теперь заперли в Шлиссельбурге. На пятнадцать лет. Радищева Сенат приговорил к смерти, но императрица сослала его на десять лет. Масонов преследуют по всей Европе. В Неаполе их ложи разгромлены, а имущество конфисковано.
За пять лет войны адмирал лишь изредка вспоминал о своем масонстве. Абстрактные поиски истины для него давно потеряли смысл. Но теперь любой охотник мог пустить в ход интригу о его принадлежности к масонству. Значит, жди неприятностей.
Насте он подарил браслет с черными малазийскими гранатами, купленный у херсонского ювелира. Бецкий не смог оценить картину, школы Рубенса, которую Рибас приобрел по случаю у поляка-коммерсанта: Иван Иванович ослеп совершенно. Но не его слепота удручала домашних. За обедом он несколько раз спросил: не приехал ли Алеша из корпуса и не пора ли ехать в Зимний, чтобы читать императрице Вольтера. Старик тихо выживал из ума.
Рибас послал адъютанта известить Военную коллегию, Адмиралтейство и канцелярию Зимнего о своем приезде. Базиль Попов не замедлил явиться к концу обеда, и они прошли в кабинет Рибаса, окнами выходящий на Царицын луг. Рибас сетовал на то, что его просто переименовали в контр-адмиралы после Ясс, тогда как Мордвинов получил орден Владимира и власть.
– Я знаю, что вы не ладите, – сказал Базиль. – Но поверьте, я не раз писал ему о вашем добром к нему отношении.
– Теперь отношения иные, – твердо заявил адмирал. – В пику мне и Суворову он затеял немыслимое дело: строить порт при Очакове, рыть там канал и водоем для судов, когда при Хаджибее никаких каналов не нужно и можно сэкономить миллион.
– Приготовьте все бумаги, планы, чертежи. Я прослежу, чтобы императрица узнала о них.
Базиль после смерти Потемкина заведовал комнатными суммами Екатерины, комиссией прошений, а теперь и Колывановскими и Нерчинскими заводами, как начальник императорского кабинета.
– Что мне подарить молодым и императрице? – спросил Рибас.
– Камни.
– Я так и думал. Кстати, я до сих пор не знаю: в прошлом году вы передали от меня императрице головку молодого Ахилла из каирского камня?
– Я вам не писал? Императрица была весьма довольна.
Адмирал показал Базилю столешницу, по краям выложенную шлифованным орнаментом из радонита и нефрита, блистающим розовым и голубым, а в центре серым и черным отливал бастионный агат.