– Он назвался Маттео. Негоциант. Но ловок.
– Сколько?
– Я же писал – три.
– Будь здесь и жди.
– Дай мне денег. Больше ничего не нужно.
– Ничего, кроме трезвой головы, – отвечал адмирал, отсчитал Андре три тысячи и вышел из штофной, незамеченный Катрин.
В малиновой комнате три стола оказались пусты, а за четвертым незнакомец, очевидно, Маттео, играл с поручиком. Рибас поставил шкатулку на свободный стол и присел, наблюдая за игрой. Поручик выигрывал брелан за бреланом. У стен, обитых синим штофом, стояло несколько мраморных бюстов, придававших обители азарта степенный вид. Адмирал отвернулся от игроков – вошла Катрин.
– Дорогой, – обратилась она к Маттео, – когда же мы едем?
– Как только я проиграю этому юному гению все, – ответил Маттео обреченно.
– Отдай ему все свои деньги и уедем.
– Увы, надо играть.
– Тебе никогда не выиграть у этого Купидона, – сказала Катрин и погладила поручика по щеке. Тот, зардевшись, встал, восторженно поцеловал ее руки. Но адмирал искоса смотрел только на Маттео – нельзя упустить ни одного движения игрока… руки его над столом летали, ни на секунду не оставаясь без движения. Нет, Рибас ничего не заметил, но может быть Маттео заметил, что за ним наблюдают? Подозрения не оставляли адмирала.
– Я счастлив, мадам, – сказал поручик. – Где мы найдем вас, когда закончим?
– Ах, я буду в саду.
Она ушла, не взглянув в сторону Рибаса. Через получас поручик снял с пальца перстень.
– Я играю только на деньги, – твердо сказал Маттео. Поручик, пошатываясь, вышел из малиновой. Маттео аккуратно вытирал пальцы шелковым платочком.
Рибас перекладывал на столе нераспечатанные колоды.
– Не заплесневели ли ваши карты? – весело обратился к нему по-французски Маттео.
Рибас сидел к нему вполоборота и, не глядя на игрока, спросил:
– Что вы можете предложить?
– Что угодно. Прошу.
– Я бы хотел играть за этим столом.
– Почему? Светлее?
– Укромнее.
Переменить стол по мнению адмирала было немаловажно.
– Мне все равно, где проигрывать, – сказал Маттео и сел за стол Рибаса.
– Фараон? – спросил адмирал, улыбнувшись.
– Право, не знаю, – неуверенно ответил игрок, а Рибас, распечатывая колоду, продолжил:
– Буйот?
– Играл вчера. Не повезло.
– Не играть же нам в пикет.
– О, да.
– Брелан?
– Я не играю два раза подряд игру, которая только что сделана.
«Он хочет вывести меня из равновесия», – догадался Рибас и с удовольствием позволил себе это, воскликнув:
– Но черт побери, назовите вашу игру! Право, мы будем решать это до утра?
– Вы знаете столько игр?
Это был первый промах Рибаса: Маттео насторожился. Следовало успокоить его и Рибас рассмеялся:
– У меня есть десять тысяч и я хочу испытать судьбу перед отъездом в армию.
– Макао.
– С объявлениями, – предложил Рибас.
– Идет.
Адмирал распечатал еще одну колоду, неумело смешал карты. Проще макао игры нет. Туз – одно очко. Фигуры и десятки не считаются. Остальные карты от единицы до девятки – считались по их достоинству. Требовалось набрать девятку. Если она сразу на руках – выигрыш.
– Я ставлю три тысячи, – «поспешил» объявить Рибас.
– Сколько?
– Три.
– Отлично. Но сначала все-таки следует определить: кто из нас банкомет!
– Ах да. Простите, – «спохватился» Рибас.
Они вытащили из колоды по карте, адмиралу досталась меньшая – он банковал, а поэтому достал из шкатулки объявленную сумму и с первой сдачи к нему пришла девятка. Это означало, что Маттео проиграл девять тысяч – выигрыш за девятку шел втрое.
– Вина? – спросил Маттео.
– Непременно! – «охотно» согласился Рибас, и его противник щелкнул пальцами и крикнул слуге: – Венгерского!
Собственно, адмирал уже отыграл проигрыш Андре, но нельзя было оставить взятую на себя роль. И потом, если и дальше так будет везти… В банк Маттео поставил двести рублей, восьмеркой удвоил их. Рибас отдал проигрыш, достал табакерку, положил под нее пятьсот и объявил:
– Играю под прессом!
– Вы так боитесь за финал? – спросил противник. Он знал толк в игре. Под прессом обычно играют в конце, когда денег у проигрывающего остается мало, а под прессом, не объявляя суммы, можно скрыть их нехватку. Но что теперь скажет Маттео? Он мог объявить: «Беру пресс», или «Беру вдвое», он мог хоть удесятерить неизвестную ему сумму под прессом.
– Беру вдвое, – сказал он и выиграл восьмеркой.
– Пресс вдвое – это тысяча, – подсчитывал Рибас. – Да за восьмерку – вдвое, получите две тысячи.