– В Стрельну, откуда он ехал, выслали парадную Георгиевскую карету. Только генералы составляли его свиту. В Таврическом занавесили зеркала, убрали альков, бросили на пол охапку сена. Говорят, императрица сама приготовила ему чугунок моченой редьки.
«Странно, почему я не могу его нигде застать?» – удивлялся адмирал, и когда на Итальянской в доме графа слуга объявил:
– Вас не велено принимать! – Рибас не поверил, оттолкнул лакея и вбежал в покои графа. Фельдмаршал, обнаженный по пояс, стоял перед бочкой с ледяной водой. Завидев Рибаса, поднял руку в карикатурном приветствии и вдруг воскликнул:
– Истребитель воинства российского явился! Виват!
Изумленный адмирал увидел, что Александр Васильевич опустил в бочку голову, сделал вид, что захлебывается и пускает пузыри, а потом, вскинув голову, закричал;
– Вот как у вас солдаты мрут! Видеть не хочу! С глаз долой!
Он плеснул в сторону Рибаса водой, и адмирал поспешил ретироваться.
В тот же день Рибас послал гневные депеши де Волану и генералу Киселеву и отправил на поправку дел в лазаретах тысячу рублей. Но Базиль Попов, навестивший адмирала, чтобы выяснить условия продажи унаследованного от Бецкого дома, сообщил, что Суворов узнал о посылке тысячи рублей.
– И что же?
– Говорит, что вы за его спиной мертвых желаете деньгами воскресить.
Рибас задумался: «В чем дело? Откуда вдруг такая вражда? Дело рук Мордвинова? Нет, граф ему цену знает. Давно ли Александр Васильевич писал мне искренние и дружеские письма и даже выражал готовность сражаться под моими знаменами?»
– Суворов принял предложение возглавить все войска, дислоцированные на юге, – сказал Базиль. – И не вы один у него на сковороде. Достается всем. Киселева не иначе, как продажной бабой, не называет.
– Но я ему не кадет, чтобы терпеть выволочки! – воскликнул адмирал.
– Да. Но истинная причина перемены к вам Суворова, я думаю, вот в чем, – сказал уверенно Базиль. – Вы вхожи к Платону Зубову. Он к вам благоволит, доверяет во всем. А Суворов теперь с ним в ярой вражде.
– Но ведь они через Николая Зубова родственники.
– Это для графа не причина считать его выскочкой.
– Но разве только сейчас он это понял? Всегда знал, а породниться с ним не побрезговал.
– А теперь он и в грош его не ставит.
На это адмирал ответил довольно жестко и определенно:
– Потемкин был выскочкой более скороспелой, чем Платон, а граф ему чуть ли не до кончины в любви клялся. Дело, видно, не в этом. Фаворит при русском троне останется фаворитом, так тут заведено – власть имеют те, что входят в спальню императрицы без доклада. Платон мой начальник, и я не могу назвать его выскочкой или высказать, кто он есть в истинном свете. Я не фельдмаршал, и десятков деревень, стотысячного дохода и тысяч крепостных у меня нет, как у Суворова. Мне надо о дочерях и о братьях думать. Но такого друга терять жаль. Правда. Скажи я ему все это – он теперь меня и слушать не станет.
– Не сможет, потому что уехал в Тульчин, – сказал Базиль.
С Зубовым во дворце разговор вышел коротким.
– Черноморское правление ставит вам в вину, адмирал, покупку судов, – сказал Платон, облачаясь с помощью двух слуг в тяжелый парадный, схожий с доспехами, сияющий золотом голубой кафтан.
– Я намерен купить еще два судна в Таганроге, – ответил Рибас. – К весне, чтобы исправно возить соль из Тавриды, понадобится не менее шести судов. А военные мои суда ветхи.
– Напишите мне подробно обо всем.
И, проклиная Мордвинова, адмирал писал объяснения. Однако, довольно быстро Платон от имени Екатерины одобрил покупку трех судов и обещал первый корабль с верфи Войновича передать Рибасу. Кроме того, он подписывал по просьбе адмирала ордера, по которым в Одессу посылали мачтовых и конопаточных мастеров, блоковых, малярных и фонарных подмастерьев.
Платон Зубов, становясь князем Римской империи, сделался деятельно горд и жил под знаком великой идеи отправить войска в Персидский поход. Виктор Сулин, сменивший свои наблюдения во время путешествий на пристальное внимание к петербургскому двору, запальчиво говорил Рибасу:
– Я даже не знаю, как назвать эту затею!
– Сумасбродство? – предложил Рибас.
– Э, нет. У Платона мысль определенная: он мечтает о фельдмаршальском жезле. Никому еще не удавалось оседлать великий шелковый путь из Китая и Индии. Да еще пресечь сообщение Константинополя с Персией. Вы, адмирал, подали рапорт на участие в Персидском походе?