Допустим, что обвинение соответствует действительности. Тогда следует поставить под сомнение все известные нам источники о характере приговора. А это не только утверждения самого А.И. Солженицына, но и Определение военной коллегии Верховного суда СССР, опубликованные документы следственного и реабилитационного дел.
Если допустить, что документы, характеризующие приговор, подлинные, тогда следует признать сфальсифицированными сведения о характере обвинения, которые опять-таки содержатся в воспоминаниях А.И. Солженицына, определении Военной коллегии Верховного суда СССР, опубликованных материалах следственного и реабилитационного дел.
Таким образом, и в одном, и в другом случае приходится не только поставить под сомнение утверждения А.И. Солженицына, но и констатировать, что названные официальные документы были сфальсифицированы. А поскольку доступ к ним до сих пор закрыт, подобная фальсификация могла быть осуществлена только на официальном уровне.
Итак, что же мы видим? «Ни на что непохожий арест», грубейшее нарушение распоряжения Военной прокуратуры СССР о производстве обыска, составление протокола личного обыска и протокола об аресте через пять дней после самого ареста, странное этапирование в Москву под спецконвоем в плацкартном вагоне, совершенно невероятное следствие, противоречия в изложении содержания обвинения, находящийся в противоречии с Уголовным кодексом РСФС приговор Особого совещания и расхождения в изложении самого приговора.
Интересная деталь: когда в 1948 г. «подельники» А.И. Солженицын и Н.Д. Виткевич встретились в «шарашке», ни один из них не проявил интереса к тому, как оказался за решеткой другой. Причём, по утверждению, Н.Д. Виткевича, на эту тему они ни разу не беседовали друг с другом и позднее, на воле. Невероятно. Как будто говорить на тему о причинах и обстоятельства ареста им было запрещено.
Исходя из этого, можно сделать следующие выводы:
А) вся история с созданием антисоветской организации представляет собою выдумку и вопрос заключается только в том, когда именно эта история появилась;
Б) никаких убеждающих доказательств того, что в основе ареста лежала переписка, содержащая критику Сталина, не приведено, а те источники, которые введены в оборот, на этот счёт перечёркивают друг друга;
В) на основании этого можно утверждать, что до сих пор даже формальная причина ареста нам неизвестна;
Г) следовательно, или Солженицын был вынужден скрывать причину своего ареста, или же его арест имел фиктивный характер как способ создания ему соответствующей легенды;
Д) тот факт, что все известные нам на этот счёт сведения исходят не только от А.И. Солженицына, но и от органов советского государства, с которыми он вёл борьбу, и находятся между собою в полном соответствии, даже тогда, когда содержат внутренние противоречия, даёт основание утверждать, что мы имеем дело с игрой в четыре руки.
Косвенно в пользу этой версии могут служить следующие слова из «Телёнка»: «Арест, — писал А.И. Солженицын, — был смягчён тем, что взяли меня с фронта, из боя; что было мне 26 лет; что кроме меня никакие мои сделанные работы при этом не гибли (их не было просто); что затевалось со мной что-то интересное, даже увлекательное; и совсем уже смутным (но прозорливым) предчувствием — что именно через этот арест я сумею как-то повлиять на судьбу моей страны»[756].
Мог ли так размышлять человек, перед которым открывалась перспектива: или на кладбище, или в ГУЛАГ. В первом случае возможность «повлиять на судьбу страны» была исключена полностью. Казалось бы, не открывала надежд на это и перспектива оказаться за колючей проволокой. И уж тем более трудно было представить себе пребывание здесь «интересным» и «даже увлекательным».
Так мог смотреть из тюремного окна в своё будущее лишь человек, для которого арест являлся не карой, не наказанием с неизвестными последствиями, а лишь формой прикрытия какой-то многообещающей деятельности.
Если с учётом этого проследить жизненный путь А.И. Солженицына после ареста, нельзя не отметить много странностей. Вот только некоторые из них, которые можно рассматривать как косвенное подтверждение сформулированной версии.
Глава 4 Отпечатки пальцев