Считая «принятие мер по линии КГБ непосредственно в отношении СОЛЖЕНИЦЫНА» «политически неоправданным», так как это «вызовет нежелательную для нас активность антикоммунистических элементов на Западе», авторы записки предлагали завести по факту распространения упомянутой рукописи уголовное дело и с этой целью «произвести допросы ТЕУША и его связей, обыски в местах хранения рукописей ТЕУША и неопубликованных произведений СОЛЖЕНИЦЫНА и другие следственные действия», что «позволит пресечь вредную деятельность ТЕУША и связанных с ним лиц, неизбежно приведёт к общественной изоляции СОЛЖЕНИЦЫНА, после чего можно будет решить вопрос о мерах по локализации его идейно-порочного влияния»[1008].
И вот в этот самый момент А.И. Солженицына забирает свой роман из редакции «Нового мира», где он мог спокойно лежать и дальше, и относит его на квартиру В.Л. Теуша. Как развивались последующие события, мы знаем. Известно и то, что произведённый у В.Л. Теуша обыск не повлёк за «собою судебной или иной ответственности ТЕУША», а также способствовал не «локализации», а, наоборот, усилению «идейно-порочного влияния» А.И. Солженицына.
Ещё более странным в этой истории является другой факт.
В «Телёнке» нашли отражение две совершенно разные версии изъятия солженицынского архива: по одной из них, более ранней, «архив» был обнаружен на квартире В.Л. Теуша, что не соответствует действительности, по второй, более поздней, — на квартире И.И. Зильберберга, как было на самом деле.
Почему же вопреки фактам А.И. Солженицын первоначально утверждал, что архив был изъят у В.Л. Теуша? Ведь у него не было никакой личной заинтересованности в сокрытии правды от будущих читателей его воспоминаний. Но тогда получается, что первоначальная версия была нужна кому-то другому.
Впервые её обнародовала летом 1968 г. «Литературная газета» в редакционной статье «Идейная борьба. Ответственность писателя». В ней говорилось: «Машинописные копии некоторых рукописей Солженицына, как анонимные, были обнаружены при обыске и изъяты вместе с другими компрометирующими материалами в Москве у некоего гр. Теуша… Среди рукописей, изъятых у гр. Теуша, оказалась, например, пьеса "Пир победителей”»[1009].
Тогда опубликовать подобное можно было только с подачи КГБ СССР.
И действительно, 5 октября 1965 г. председатель КГБ при СМ СССР В. Семичастный подписал секретный документ под названием «Информация Комитета Государственной безопасности при Совете министров СССР», адресованный в Отдел культуры ЦК КПСС. Вот его текст: «Комитет государственной безопасности направляет один экземпляр рукописи романа А. СОЛЖЕНИЦЫНА “В круге первом”, пьес “Республика труда” (под псевдонимом Степана Хлынова) и "Пир победителей”, а также поэму “Невесёлая повесть”, этюды и крохотные рассказы… Все эти материалы были изъяты при обыске 11 сентября 1965 г. у близкого знакомого А. Солженицына Теуша В.Л.»[1010]. Следовательно, версия об изъятии архива А.И. Солженицына на квартире В.Л. Теуша родилась осенью 1965 г. на Лубянке. Чем было вызвано её происхождение? Ответ может быть только один. По каким-то причинам КГБ не желал, чтобы в связи с изъятием солженицынских рукописей в начатом уголовном деле фигурировала фамилия И.И. Зильберберга[1011]'.
Но в таком случае мы должны констатировать, что первоначально в воспоминаниях А.И. Солженицына фигурировала версия, исходившая от КГБ. Причём Александр Исаевич пытался пресечь имевшие хождения слухи о причастности к провалу его архива И.И. Зильберберга и, по утверждению последнего, стал связывать его провал с именем В.Л. Теуша ещё до публикации «Литературной газеты»[1012]. Что это, случайное совпадение или же согласованные действия?
Рассказывая о событиях осени 1965 г., Н.А. Решетовская сообщила мне ещё один очень любопытный факт. Оказывается, 11 сентября 1965 г. на квартире И.И. Зильберберга наряду с прочими рукописями А.И. Солженицына была обнаружена его поэма «Прусские ночи»[1013].
Однако в опубликованном И.И. Зильбербергом протоколе обыска она не значится[1014].
В это самое время, 5 октября 1965 г., КГБ направил в ЦК КПСС два документа: а) специальный меморандум «По оперативным материалам о настроениях писателя А. Солженицына», в котором говорилось о его отрицательном отношении к В.И. Ленину («это просто змея, это беспринципнейший человек»), о работе над «Архипелагом ГУЛАГ» («вещь убийственная будет»), о грядущем развале СССР («надо расставаться с республиками»), и б) «Аннотацию по роману А.И. Солженицына “В круге первом”, из которой явствовало, что он отожествлял советское государство с ГУЛАГом и стремился вызвать у читателя «ассоциации нашего государства с фашистским режимом»[1015]. Если к этому добавить «Пир победителей», который содержал реабилитацию власовцев, то в ЦК, казалось бы, не должно было быть иллюзий относительно А.И. Солженицына.
1009
Идейная борьба. Ответственность писателя // Слово пробивает себе дорогу. Сборник статей и документов об А.И. Солженицыне. 1962–1974. М., 1998. С. 349.
1010
Кремлёвский самосуд. Секретные документы Политбюро о писателе А. Солженицыне. М., 1994. С. 25.
1011
В связи с этим обращает на себя внимание то, что в протоколе обыска, опубликованного И.И. Зильбербергом, отсутствуют фамилии понятых и офицеров КГБ, производивших обыск (Зильберберг И.И. Необходимый разговор с Солженицыным. Англия, 1996. С. 73–77).
1015
Информация Комитета государственной безопасности при Совете министров СССР. 5 октября 1965 г. // Кремлёвский самосуд. С. 8–25.