В 1867 г. шведы Ольсен (Ohlssen) и Норбин (Norrbin) запатентовали смесь аммиачной селитры и угля, права на которую первым оценил человек с известной фамилией Нобель, приобретя их. В 1879 г. Нобель запатентовал введение селитры в нитроглицериновые взрывчатые вещества, так называемый экстрадинамит, мощность которого в течение половины следующего столетия не была превзойдена никаким другим взрывчатым веществом [277].
Историк К. Манро писал: «Можно с уверенностью утверждать, что без открытия и разработки нитратов в Чили производство взрывчатых веществ, каким мы его сейчас знаем, было бы невозможно, а прогресс в горнодобывающих и транспортных отраслях, достигнутый в XIX веке, не состоялся бы» [2]. По-прежнему со времён Ост-Индской компании контроль над нитратами, от снабжения которыми зависел исход войны, оставался за Лондоном. Где-то в этот период на историческую сцену поднимутся немецкие химики и обозначится конфликт между держателями сырья из Англии и держателями технологий из Германии. Дело в том, что в середине XIX века шерсть окрашивали мурексидом — солью пурпуровой кислоты, сырьём для которой было как раз гуано, поставляемое из Перу [347].
То, что современная химия появилась из средневековой алхимии, ни для кого не секрет, но вот то, что общественное мнение, объявив «эксцентричных алхимиков-чудаков» таковыми, их явно недооценило, — тоже факт. К примеру, доктор Вальтер Герлах в 1924 г. в одной из франкфуртских газет открыто писал о научной алхимии, призывая финансировать изучение подобных явлений [3]. При этом нельзя недооценивать Герлаха как учёного: профессор Франкфуртского университета (1921–1925 гг.), лауреат Нобелевской премии по физике, специализировавшийся на магнитном спине, резонансе и гравитации, он являлся одним из руководителей германского атомного проекта «Uranverein» («Урановый клуб») и другого, также «определяющего исход войны» (Kriegsendscheideidend), под кодовым названием «Колокол» [3; 4]. В своё время Герлах являлся руководителем лаборатории физики «Farbenfabriken Elberfeld», относящейся к концерну «Bayer-Werke AG», о котором далее и пойдёт речь.
Другой известный химик, почётный член АН СССР с 1932 г. Фриц Хабер (Fritz Haber) хотя и не употреблял термин «алхимия», в те же годы целых пять лет занимался секретным проектом по добыче золота из морской воды [5]. Тогда у него не вышло, а вот в 2007 г. у современной компании «Swiss Ecole Polytechnique» вышло: доработанная парижской «Magpie Polymers» технология использования пластиковой смолы позволяет получать от 50 до 100 граммов драгоценного металла из 9 кубометров воды [6]. Преподавателем Хабера, кстати, был Август Вильгельм Гофманн (August Wilhelm von Hofmann), президент Лондонского химического общества и основатель Германского [7], президентом которого он избирался 14 раз подряд с 1868 по 1892 г. [8]. Все эти люди будут иметь непосредственное отношение к сообществу, которое Г.Д. Препарата в книге «Гитлер, Inc.», говоря об «IG Farben», опишет так: «Объединение стояло как индустриальный колосс… возвышавшийся над всей мировой химической промышленностью… Немного нашлось бы университетов, которые могли бы поспорить с этим гигантом по числу лауреатов Нобелевской премии».
Еще одним учеником Гофманна был Уильям Генри Перкин (William Henri Perkin) [1], прадед которого по преданию был как раз алхимиком. В преддверии пасхальных каникул 1856 г. восемнадцатилетний юноша выслушал задачу от Гофманна: «Вот если бы синтезировать хинин. Попробуйте добиться этого окислением анилина или толуидина; их можно выделить из каменноугольной смолы». Задача была на тот момент крайне актуальна, потому что хинин — наиболее эффективное средство от малярии, жизненно необходимое для колонизации Африки и Азии. Монопольным поставщиком хинина на тот момент являлась Перу. Альтернатива её плантациям появится в Индонезии и Индии только в конце XIX века [286]. На нашу территорию, кстати, семена всё ещё тщательно охраняемого хинного дерева доставит из Перу академик Н.И. Вавилов лишь в 30-х годах прошлого столетия [287].
Это не единственный пример запоздалой реакции на научные события или вовсе её отсутствия в России. Достаточно отметить, что первый патент, или, как его тогда называли, «привилегия» на красители был выдан у нас неким Суханову и Беляеву ещё в конце 1749 г. [286]. При этом русскоязычный термин «краситель» как соответствующий «духу русской научной и технической терминологии» появился лишь перед Первой мировой войной усилиями будущего основателя научной школы красителей в СССР Александра Порай-Кошица [352].