В 1873 г. Густав Зигле отправился в Нью-Йорк для организации филиала совместно с «Pickhardt & Kuttroff»; предприятие стало вторым филиалом после Милана [307]. Также он с деловыми целями посещал Москву: растущие продажи, с одной стороны, и высокие российские пошлины на ввоз готовых красителей, с другой, побудили руководство основать в российской столице собственное производство из немецких полуфабрикатов, для чего в 1877 г. для фабрики было приобретено здание бывшей мыловарни в Бутырках, ставшее площадкой для предприятия, развивать которое были приглашены немецкие инженеры А. Гербст и В. Маслих [63]. Запускал производство Карл Глазер, прибывший «набитый деньгами», которые «были необходимы для удовлетворения частных желаний всех представителей официальных служб». Однако вскоре выяснилась его незаменимость на заводе в Людвигсхафене, где он работал в отделе производства ализарина, и он вернулся [307]. Обратной стороной деятельности немецких производителей в России было то, что они добились от правительства снижения пошлин на ввоз красителей и повышения пошлин на ввоз сырья, после чего крупнейший отечественный Щёлковский завод красителей стал нерентабельным и был закрыт [286]. Чтобы подозрения относительно деятельности представителей немецкого концерна в Москве не были голословными, приведу цитату из отчёта Попечителей иностранной собственности, составленного по итогам рассмотрения деятельности концерна «IG» в США в 1919 г.: «Разъедание коррупцией было первоочередным методом крупных немецких хозяйств по обеспечению их бизнеса в стране. Взятки красильщиков платились постоянно, повсеместно и в больших масштабах… Эта коррупция была так всеобъемлюща, что мне лишь единожды попался американский потребитель, избежавший такого нездорового эффекта» [375].
Наступление немецких производителей красителей было повсеместным. К началу века немцы производили 80 % красок [291], и, наращивая темп, в 1914 г. довели уровень контроля рынка красителей до 90 % (88 %, согласно исследованию Кембриджа). Считается, что 90 % продукции немецких компаний шло на экспорт; в частности, для «Hoechst AG» экспорт перед Первой мировой войной составлял 88 % продукции [139; 286; 307]. С 1873 по 1900 г. концерн «BASF» заработал 119 млн. марок, из которых 88 млн. было выплачено в виде дивидендов. В 1900 г. его оборот составил 34 млн. марок, компания контролировала 28 % внутреннего и 24 % мирового рынка красителей, изготавливаемых с помощью угля [307]. Даже в промышленно развитой Англии на долю немецких предприятий приходилось 80 % красок [305] и 20 % всех немецких продаж [307].
Среди причин, по которым английская химическая промышленность теряла место на рынке, британские авторы П. Гордон и П. Грегори отмечают: «Лидерство Англии скоро кончилось, и к 1875 году Германия стала производить большую часть красителей. Некоторые ведущие немецкие химики, в частности Гофманн и Каро, вернулись из Англии в Германию, обогащённые ценным опытом. Они объединили свои усилия вместе с хорошо подготовленными специалистами, работавшими в германских научных учреждениях, чтобы создать солидный фундамент этой отрасли. В Англии, напротив, учебные заведения мало делали для подготовки химиков-органиков, и поэтому британская промышленность испытывала острый недостаток в самом необходимом — в хороших специалистах» [305]. Насколько немецкий научный потенциал превосходил английский, можно судить по тому, что в 1900 г. на шести крупнейших немецких химических предприятиях насчитывалось более 650 квалифицированных химиков и инженеров (только в «BASF» их было 146 человек), а во всей английской промышленности по переработке каменноугольной смолы работало не более 40 химиков [12].
Согласно Б. Линдси, «индекс грузовых тарифов на трансатлантические перевозки в 1840–1910 гг. в реальном исчислении упал на 70%», в ответ в «1880-е-1890-е гг. ставки таможенных пошлин выросли… в Швеции, Италии и Испании. В США импортные пошлины… дополнительно выросли в 1890 г. с принятием закона Маккинли». Но принятые меры не защитили национальные производства; «никогда прежде потенциал международной специализации в деле создания богатства не был столь высок, причём благодаря непрерывному потоку технологических достижений он с каждым днём увеличивался. Однако в это же время страны начали закрывать свои границы» [92]. Это не сыграло существенной роли, как отмечают ряд американских историков работе «Немецкая индустрия и глобальная деятельность BASF. История компании»: «Действительно “война тарифов" между Немецким рейхом и Россией или Испанией временно снижала заработок из этих стран, но не отклоняла направление бизнеса от генеральной линии» [307]. Так или иначе, немецкие корпорации упорно добивались захвата рынка.