- Не плачь, дитя, не надо, - тихо успокаивал мужчина, поглаживая розовую щечку. – Это должно было случиться: так было предначертано, таков был неумолимый рок, столкнувший нас под этим небом. О, если бы ты только умела читать сердца с той же легкостью, как иные цыганки читают линии на руках, ты бы простила, ты бы пожалела меня, прониклась бы той великой любовью, которую я готов положить к твоим ногам! Пути назад нет, мы связаны вовек: ты погубила мою душу, я сорвал цветок твоей невинности… Служитель церкви, презрев священные обеты, слился в страстном порыве с цыганской ведьмой!.. О, как страшно и как маняще это преступление! Каким сладким, каким восхитительно-порочным кажется наш союз!..
Опьяненный этими мыслями, все еще ощущая под собой податливое девичье тело, Фролло почувствовал новый прилив желания. Поскольку он по-прежнему не выходил из обагренного девственной кровью лона, Эсмеральда также ощутила нараставшее в нем возбуждение. Красавица в ужасе раскрыла глаза – и натолкнулась на затуманенный вожделением взор возвышавшегося над ней смуглого, широкоплечего архидьякона. Его горящий взгляд лишил бедняжку всякой воли к сопротивлению. Она не могла больше даже плакать: побежденная, покорная, подобно горлице в когтях ястреба, лежала она в его могучих объятиях, ожидая возвращения боли. Ее, однако, на сей раз не последовало.
Клод двигался очень осторожно, не отводя пристального взора от заплаканного, но по-прежнему прелестного личика. Он опасался вновь увидеть искаженную мукой гримасу и очень ободрился, когда этого не произошло. Значит, хотя бы физических страданий юная чаровница от его действий больше не испытывает. Священник до мельчайших подробностей помнил, как льнула смущенная, раскрасневшаяся смуглянка к молодому капитану, какая сладкая истома вперемешку со стыдливостью отражалась в ее блестящих черных глазах… О, как бы ему хотелось воспламенить ее, чтобы и на него она взглянула так!.. Но откуда целомудренному до сего дня служителю Бога было знать, как заставить женщину трепетать от плотского желания, как возвести ее на вершину блаженства?.. Он старался лишь не причинить ей новой боли, усмиряя свою неистовую жажду, не позволяя прорваться необузданной похоти.
Когда бушующий в чреслах пламень стал невыносимым, Фролло легко выскользнул из горячего женского лона и, дрожа от вожделения, припал губами к манящей смуглой коже. Он надеялся немного остудить охвативший его жар, сдерживать который, овладевая прекрасной цыганкой, становилось невозможным. Поцелуи распаленного архидьякона были требовательными, руки настойчиво ласкали каждый дюйм безупречно вылепленного тела, однако он все же старался не терять остатки самообладания и действовать предельно мягко. Так, повинуясь лишь природе, сумел он найти то хрупкое равновесие между животной страстью и человеческой нежностью, которое одно могло пробудить чувственность в юном девичьем теле.
Когда томный вздох, столь тихий, что различить его было способно лишь чуткое ухо влюбленного, невольно прорвался сквозь сомкнутые губы чуть расслабившейся красавицы, мужчина сначала не поверил собственному слуху. Тем не менее, не отрывая горячих губ от лебединой шейки, продолжая бережно ласкать сухой ладонью маленькую грудь, он вскоре явственно различил новый вздох, похожий больше на беззвучный стон. Неужели она все-таки ответила на его страсть?! Боясь спугнуть неосторожным действием эту впервые пробуждающуюся женскую чувственность, архидьякон продолжил одаривать плясунью настойчивыми ласками, напряженно прислушиваясь к сбивавшемуся по временам тихому дыханию, стараясь уловить, какие его действия наиболее приятны ей.
Наконец, из груди сломленной этой нежной осадой Эсмеральды вырвался вполне явственный негромкий стон. Оторвавшись от темного соска, превратившегося под его губами в твердую горошинку, Клод взглянул в лицо своей обворожительной пленницы. Стоило оборваться сладкой пытке, прелестница распахнула подернувшиеся поволокой темные очи и встретилась взором со своим палачом, до безумия влюбленным в жертву. Всегда напряженные черты лица его смягчились, обычно сурово поджатые губы были чуть приоткрыты от частого дыхания, в глазах светились мольба, немой вопрос и бесконечное обожание. Первой мыслью цыганки было, что он не так уж уродлив, как ей казалось, однако она тут же прогнала прочь эту незваную гостью, разозлившись на себя и на него за эту слабость.
- Перестань мучить меня, - сердито произнесла девушка подрагивающим голоском.
Священник, с надеждой ждавший от нее хоть одного доброго слова, вздохнул и понуро опустил взгляд. Мгновение спустя лицо его приняло привычно-непроницаемое выражение. Не говоря ни слова, одним мощным движением Фролло резко вошел на всю глубину, получив в награду приглушенный стон, вырвавшийся из уст плясуньи скорее от неожиданности. От былой осторожности не осталось и следа: он двигался размеренно и быстро, погружаясь в познанный им сегодня сад на всю глубину, неосознанно желая тем самым наказать строптивицу за жестокие слова. Эсмеральда, однако, напротив, несколько минут спустя закусила нижнюю губку, чтобы сдержать одолевающую ее ответную страсть. Тело предательски порывалось начать двигаться в одном ритме с надругавшимся над ним насильником, стремясь к чему-то неизведанному, в неконтролируемой жажде усилить быстро нарастающее удовольствие.
- Обними меня! – не терпящим возражений тоном прорычал с силой вонзившийся в нее мужчина, легко прочитав на подвижном, почти еще детском личике следы этой утомительной борьбы с природой.
Смуглянка подчинилась, признавая себя побежденной. Тонкая ручка обвилась вокруг широкой спины, другая с силой сжала плечо, стоило архидьякону вновь начать двигаться. Теперь у цыганки не осталось шанса остаться безучастной: вскоре она уже подстроилась под быстрый ритм, чуть заметно подавая таз навстречу пронзающей ее плоти. Не сдерживаемый более стон прорвался из приоткрывшихся губ. Все мысли вылетели из головы, уступив место всепоглощающему стремлению как можно скорее избавиться от жестоко сковавшего, стремительно растущего напряжения.
Стоило Клоду чуть ускориться, чувствуя приближение уже изведанного им этой ночью неземного блаженства, как юная чаровница под ним приглушенно вскрикнула и впилась острыми ноготочками в окаменевшие мышцы. Доведенный до неистовства этой сладкой болью, священник с громким стоном излился в самую суть женского естества, успев почувствовать перед этим, как обмякла затихшая девушка.
- Колдунья!.. – горячо прошептал он в самое ухо распростертой под ним красавицы, стискивая с нечеловеческой силой тощую подушку и пытаясь прийти в себя после ослепительного взрыва наслаждения.
- Слезь с меня, - некоторое время спустя потребовала Эсмеральда.
Фролло покорно исполнил эту просьбу, с удовольствием укладываясь рядом и притягивая к себе попытавшуюся было отодвинуться цыганку. Крепко прижав к груди маленькую дикарку, он, блаженно вздрогнув, ощутил гладкость кожи ее смуглой спины. Укрывшись шерстяным одеялом, архидьякон, помедлив немного, взволнованно произнес:
- Скажи, дитя, ты ведь тоже… тебе было хорошо сейчас, правда?..
Эсмеральда молчала.
- О, не мучь меня, девушка!.. – взмолился мужчина.
- Как мне может быть хорошо, когда я лежу в объятиях палача, насильника, вероотступника?! – чуть не плача, ответила сжавшаяся в клубок плясунья. – Не думай, что я когда-нибудь прощу тебя, гнусный монах!