– Вы отныне не Дюпоньер, вы жалкая букашка, старающаяся достичь своей выгоды не только в нашем движении, но и в своих личных выгодах. Ваш разум не рационален, а вы поддались болезни. Вы больны идеей. По сей причине вам нет места средь нас.
Ливонт стал таращился своими сожалеющими глазёнками на Дюпона, но увидев в них лишь злость и наигранное безразличие, он обернулся и пошел чеканным шагом к двери, чтобы выйти из штаб-квартиры Дюпоньеров раз и навсегда.
Таким образом от Дюпоньеров откололся один из значимых людей тогда. После Ливонт сам собрал своë движение. Однако оно было таким жалким, что они не могли себе не то, что штаб-квартиру сделать и устройство, а даже не имеют определенных планов. Поэтому туда и идут те, кто сам такой же. Но и конечно же, это никак не могло пройти без следа для дюпоньеров. От них отвернулось множество людей. Но как бы не были ужасны их потери в составе и численности, что сделало их менее смелыми в своих деяниях, спонсоры остались и продолжили предлагать помощь этому движению, в то время как ливонтийсты совсем исчезли в тумане политики.
Меж тем, пока вы сейчас были вовлечены в познание политики мира сего, за что вам был бы положен отдых, так как дело сие неблагодарно и дурно, Изабелла уже подходила к своему бутику. Вызывал он у неë противоречивые свойства. Это хоть и было для неë работой, но она в действительности очень сильно любила цветы, и вся работа с противными клиентами превращалась в приятное времяпрепровождение. И это всё несмотря на её достаточно маргинальный образ жизни. Конечно же тут лучше всего подойдут слова о том, что как бы человек не хотел полностью отождествляться от природы, стараясь искоренить, как он глупо считает, её минусы, он – человек, всё-таки наследует и продолжает этот путь. Остаётся только надеяться, что он переймёт только всё самое лучшее, красивое, разумное и нужное.
Изабелла зашла внутрь, вдохнула полной грудью весь спектр ароматов того основного зала, где и находились все цветы и направилась в кладовку, где она только переодевалась в униформу и оставляла какие нужно вещи. Впрочем, она почти и не переодевалась. Она всего-навсего накидывала тёмно-синий фартучек и собирала свои чёрные как бездна волосы в пучок на затылке. Тем временем люди на улице уже стали не редкостью, что напрочь убило тишину. Но тем не менее, Изабель уже была готова к работе, а её кисти, так аккуратно уложенные на стол, словно на кроватку, ждали, что сейчас придут клиенты за новой порцией прекрасных ароматов к ней.
III. Произрастание нелёгкого – завершение главы
Плащ, которым укрывался вчера Кристиан, совсем не годился в эту погоду. Поэтому ему пришлось пойти на крайние для себя меры и залезть в шкаф с вещами, который он открывает раз в сезон, дабы не тратить много времени на эксперименты с внешним видом и не грузить лишний раз голову сим примитивным вопросом.
Надев пальто, он стал обувать туфли и раскладывать сложенные два раза документы в карманы своего жилета. И как была у него привычка, он часто пред самым выходом смотрелся в зеркало, где поправлял или просто в очередной раз трогал бабочку и оглядывая квартиру шёл к двери – на выход.
Сейчас же ему казался весь коридор и лестничная клетка очень светлыми и никак уж не противными, какими они ему виделись сегодня ночью после того, как они распрощались с Екатериной. Всё это возможно просто потому, что сейчас окна, которые то и дело смотрят в коридоры и лестничную клетку, не омрачали Вангера а даже наоборот, подбадривали его настрой, от чего он выпрямил спину и наконец-таки пошёл. Шёл он немного тягостнее чем раньше, потому как он не до конца привык с той скованности движений, которое одаряло ему его пальто: руки тяжелее сгибались к локтях а ноги, хоть он и не бежал и не делал намеренных широких шагов, давали понять, что их узкое заточение у этого шерстяного пальто не даст ему шагать шире обычного. В голове же у него было на удивление ясно. Он не пытался, выходя на улицу вспомнить, что с ним было вчера или неделей ранее. Не стоит сразу делать вывод, что он был пьяницей или человеком с плохой памятью, напротив, Кристиан был одним из приближенных к мистеру Дюпону как раз по тому, что обладал хорошими исполнительскими способностями и долгосрочной памятью. Спросите его любую дату из истории этого королевства, или близлежащего, и он с радостью вам ответит на этот вопрос и сделает это в мгновение ока. Тут идёт речь совсем про другое, когда мы упоминаем его обыкновенную забывчивость по утрам, от чего он не может нормально подумать о будущем или просто о чём-то интересном. Тут, скорее всего, просто дело в том, что он обычно так загружен на днях, что не может просто взять и откинуть это как страшный сон. Все его тяготы с работы, политики, истории и прочего так сильно въедаются в мозг, что их уже нельзя просто забыть посторонними мыслями, или какой-то работой. На этот раз, на его же удивление, и на удивление уже читателя, он был легок умом как мысль о естественном, а выглядел он лицом ничуть не хуже даже самого счастливого человека. И несмотря на ранее упомянутые окна в том доме, которые были как глаза и принимали в этот дом-хранилище свет, который уже в свою очередь по утрам принимался рыскать по квартиркам в поисках тех самых людей, кто должен уже был пробудиться по первому кинутому лучу солнца на сей бренный мир. Эх… Знали бы люди, как иногда солнце, нет, даже сама природа хочет, чтобы люди были созидателями, смотрителями и вдохновителями мира сего. Но природа незаслуженно получает болезненное безобразие и извращённые пороки.