- Можно в обед в канцелярский зайду? У меня ручки кончаются, - я знала, что он разрешит, но меня продолжало потряхивать, из-за чего мой тон колебался от жужжания до хрипа прокуренного бомжа.
- Конечно, - кивнул он после секундной паузы и, не медля больше ни секунды, вышел из квартиры, громко хлопнув дверью. Я простояла без движения ещё несколько секунд в попытках унять дрожь в теле и уравновесить дыхание, а затем наконец-то закончила готовить себе ужин и жадно впилась зубами в бутерброд.
Пятнадцатью минутами позже я уже с удовольствием валялась на старой холодной кровати у стены в обнимку со своим блокнотом. Слова, оставленные на бумаге последней живой ручкой, уже начали терять свою яркость, что невероятно меня раздражало. Взгляд мой метался от соседней кровати под окном к двери на ближайшей ко мне стене, отчего мысли бегали в голове еще быстрее. Я закусила губу и задумалась над следующей строчкой, подбирая рифму, и ещё раз оглядела только что появившееся творение:
Две души на стекле распластались,
Две души стекают во тьму,
Две души друг без друга остались,
Две души не нужны никому.
Их оставили болью питаться,
Их обеих убили за раз
Им велели навеки расстаться,
Их...
Нет, не идёт. Тогда если поменять... Их обеих за раз... Так, ладно, это потом.
И никто не рыдает над кровью,
И никто не воспримет всерьёз
Обделенных теплом и любовью,
Ослеплённых алмазами звёзд.
Я почувствовала, что мои веки уже не в силах были держать на себе всю тяжесть сегодняшнего дня и медленно начинали закрываться. Я сложила страницы блокнота обложкой вверх, и мне пришлось встать. Мое отражение с пугающе-измученным видом еле переставляло ноги, подходя к зеркалу над комодом. Я открыла верхний левый ящик и сложила свои принадлежности сверху на очередную стопку тетрадей. Руки не спеша провели по тонким страницам разных оттенков и размеров. Здесь хранилось множество кусков бумаги, впитавшей в себя тысячи моих слёз вместе с эмоциями, которые я не в силах была сдерживать. В эти листы я постепенно, по кусочкам, вкладывала остатки своей души. В тетрадях оставалась вся моя жизнь, в то время как место в груди, которое она когда-то занимала, было заполнено ужасающей, всепоглощающей пустотой, разбавляемой лишь приступами страха. Щека почувствовала прикосновение грубой ткани подушки, и мое сознание погрузилось в глубокий успокаивающий сон, далекий от холодной серой комнаты с комодом, тумбой, двумя кроватями и худым бледным телом на одной из них.
***
Эти голубые глаза сейчас казались мне самым прекрасным, что я когда-либо видела. Каждая черта его лица, каждый жест, каждый сантиметр светлой кожи дарили мне любовь и нежность. Мы стояли в парке на мостике, наслаждаясь теплым осенним днём и этими секундами, проведенными вместе. Кованная ограда пропускала через себя веселые солнечные блики, путающиеся в пожелтевших листьях и в моих волосах, по которым то и дело нежно проводила мужская ладонь. В этом раю не существовало никого, кроме нас, и его голос сладкой музыкой проливался в мое сознание.
- Как продвигаются поиски работы? - он сжал мои руки своими, глядя мне в глаза.
- Пока ничего нет, - вздохнула я и тут же опустила взгляд, с досадой поджав губы, - знаешь, обидно. У меня ушло столько сил на то, чтобы получить высшее образование, и кому оно сейчас нужно? - в груди разливалось что-то горячее и очень неприятное.
- Эй, эй, не нервничай, - он снова пригладил мои волосы рукой, - ты уверена, что достаточно вариантов посмотрела?
- Конечно. ты прекрасно знаешь, что да, - в моем голосе начало проскальзывать раздражение, но он вовремя продолжил:
- Слушай, у меня есть один знакомый. Я вообще-то не очень хотел к нему обращаться, но раз уж у тебя нет времени на поиск лучшего... - он опустил глаза вниз, а его голос с каждым словом становился все более неуверенным, - я мог бы попросить его, чтобы он помог тебе устроиться на хорошее место. Может, даже разрешил бы тебе снимать у него комнату. Что думаешь?
Секунду я молчала, переваривая услышанную информацию, а потом с диким визгом бросилась ему на шею: