Твоя мама».
Крис сглотнул большой колючий комок, держа письмо в дрожащих руках. Глаза его маслялись слезами, и он едва мог разглядеть строчки.
Она писала это ему. Она помнила его. Она говорила, что любит его.
Мама, боже, это же его мама.
Он попытался воспроизвести черты её лица, всё, что он помнил, но в голове появлялись только отдельные, смутные образы и никакой целой картины. Он не помнил её лица.
Но почему? Почему письма до него не доходили?
Крису потребовалась всего секунда, чтобы все понять.
Руки сжались в кулаки, а ногти впились в кожу до красных полумесяцев на ней. Его захлестнула такая ярость, что он удивился, как не захлебнулся в ней.
Ручка повернулась, и дверь открылась. На пороге, одетый в домашний халат и с очками на носу, появился Ханс. Он заметил Криса и удивленно выгнул брови.
— Ты чего-то хотел? — спросил он строго, но тут же осекся, увидев, что Крис держал в своих руках.
Мокрыми, блестящими глазами Крис посмотрел на отца. В душе его ширилось и росло отвращение к этому человеку, который по какой-то неведомой причине называл себя его отцом.
— Здравствуй, папа, — Крис свернул мамино письмо вдвое. Голос его угрожающе дрожал. — Как дела? Как продвигается работа? — он подошел к стеллажам и коснулся пальцем какого-то тома.
— Где ты это взял? — злость Ханса тоже разрасталась в геометрической прогрессии. По комнате словно бы расползлись темные, липкие щупальца, выворачивая наизнанку всю грязь.
— Не там, где это должно быть, — холодно ответил Крис, пальцем сбрасывая книгу на пол.
Грохот раздался такой, словно упала не книга, а целый булыжник.
— Вся эта писанина должна быть в топке, — вкрадчиво проговорил Ханс, смотря на конверты в руках Криса с такой ненавистью, что младший Шистад удивлялся тому, как они еще не обратились в пепел.
— Да неужели? — Крис прищурился, резким движением сметая с полки все книги.
Ханс смотрел на это неподвижно. Лишь только нижнее веко гневливо дернулось.
— Мы можем поговорить об этом спокойно? — наконец сказал Ханс.
— Надо же, ты все-таки решил об этом поговорить, — Крис рассмеялся. — Ну давай поговорим, — невесомым движением он смахнул с полки дорогущую вазу, которую отцу подарил какой-то важный хрен из Лондона.
Отчего-то она разбилась звонче, чем Крис ожидал.
— Как долго ты скрывал это от меня?
Ханс сжал челюсти и молчал. Холодный взгляд действовал Крису на нервы. Ханс словно обвинял его в чем-то, в чем Крис, на этот раз он знал точно, не мог быть виноват.
— Мы же собирались разговаривать, почему же ты молчишь?! — Крис одним резким движением смел все книги со следующей полки. — Она искала способ связаться со мной все эти годы, так ведь? — Шистад тяжело дышал. — Она не бросала меня. Ты не давал ей…
— Не бросала? — Ханс зло прищурился. — Твоя мать была шлюхой, которая спуталась с каким-то нищим художником, пока я впахивал как конь, чтобы прокормить тебя и её. Ей не хватало «ощущений». Ей было скучно быть женой, скучно быть матерью. И она сбежала с ним. Наплевала в душу и тебе, и мне. А ты готов простить все, увидев пару слезливых слов на клочке бумаги.
— Она не сбежала! — закричал Крис, чувствуя как кровью бьет в виски. — Она ушла от тебя. От тебя! Не от меня. Но ты настолько оскорбился, что сделал все, чтобы потешить своё эго и не дать собственному сыну видеть мать. Ты хотел унизить ее, и тебе было плевать, каким способом ты это сделаешь.
— Я делал все для твоего же блага! — Ханс сделал шаг и ткнул в Криса напряженным пальцем.
— Для моего блага? — прорычал Крис. — О каком благе ты говоришь? Да ты хоть знаешь, что я чувствовал? Всю свою сознательную жизнь я задавался вопросом, который разрушал меня изнутри: «Неужели я настолько ужасен, что родная мать бросила меня?». Черт возьми, да я считал себя ничтожеством! — его голос отозвался звоном в ушах и глухим эхом, отскочившим от опустевших стен. — Но сейчас я смотрю на тебя и понимаю, что ничтожество и монстр здесь не я, — губы его скривились в некрасивой усмешке. — Это ты.
— Замолчи! — Ханс оборвал сына на полуслове. Щеки его покраснели, а глаза, казалось, вот-вот вылезут из орбит. — Закрой свой рот, щенок!
Крис напоролся на эти слова как на нож. Он поднял глаза, надеясь, что это было сказано не ему, но бешенство во взгляде Ханса говорило о другом. В груди заболело ещё сильнее, но Крис не подал виду.
— Правда глаза колет? — младший Шистад нахально улыбнулся, раскинув руки. По щекам тянулись мокрые полоски. Интересно, как давно Крис обливается слезами на виду у этого человека?
Шистад вытер лицо рукавом толстовки и резко кинулся прочь из кабинета.
— Куда ты собрался?! — рявкнул Ханс ему вслед.
Крис не ответил, пробираясь к выходу. В коридоре стояла Жизель, зажав рот ладонью и беззвучно плача крупными крокодильими слезами. Он бросил на нее безразличный взгляд, напоролся на подставку для зонтов и опрокинул её. Злые слезы застилали ему глаза, в глотку словно налили раскаленное железо, и теперь оно застыло там, мешая ему дышать.
Он спешно обулся и схватился за ручку двери.
— Немедленно остановись! — властный голос отца врезался в его спину как заряд молнии.
Крис на секунду словно врос в землю. Внутри все засуетилось, и он уже собирался обернуться, но вместо этого стиснул зубы и дернул ручку.
Он сбежал с крыльца и кинулся вперед, не замечая дороги. Отец что-то кричал ему в след, но Крис не слушал.
Он бежал, пока ноги не свело судорогой, легкие не налились свинцом. Оказавшись в каком-то парке возле озера, Крис достал из кармана ключи от дома и машины, деньги и телефон. Посмотрев на них в последний раз, он замахнулся и кинул их в самый центр озера, чувствуя, как рухнуло все, что связывало его с этим городом и некогда близкими людьми.
========== Глава 31 ==========
В Сен-Мало время словно остановилось, застряв где-то в XV веке. Этот город больше походил на одну большую, мощную крепость. Волны ударялись о серые стены и брызгами усыпали лица туристов, которых здесь было так много, что Крис едва протиснулся через нескончаемый поток.
Выйдя на широкую каменную площадь, Крис огляделся по сторонам, зябко запахнув джинсовую куртку. В Сен-Мале было тепло, но ветрено. Карта города все время норовила вылететь у Криса из рук. Один раз ей даже это удалось, и Крису пришлось бегать за ней по улице. В такие моменты Шистад жалел, что утопил телефон и отказался брать у Вильяма новый.
Магнуссон снова выручил его, несмотря на то, что сам уже был одной ногой в Лондоне. После того, как Крис рассказал ему все, что узнал сам, Вильям пребывал в культурном шоке добрые полминуты. Он растерянно трепал пятерней макушку и смотрел на Криса такими большими глазами, словно бы Шистад объявил ему, что является посланником с планеты Нибиру и прибыл на Землю с дипломатической миссией.
После того, как мозг Вильяма переварил информацию, Крису даже говорить ничего не пришлось. Магнуссон сразу же стал предлагать ему варианты, как по-тихому скататься во Францию и не быть пойманными в аэропорту людьми Ханса, которые расползлись по всему Осло как муравьи с целым планом перехвата.
Для этого Вильяму пришлось немало раскошелиться, из-за чего Крис чувствовал себя никчемным паразитом. Вильям выдал Крису немного денег, чтобы в незнакомом городе или при случае форс-мажора Шистад не остался голодным и бездомным.
Приехав, Крис купил карту в киосках аэропорта. В попытках сориентироваться он потерял все свои нервы, которых и без этого оставалось с наперсток. Плюнув, он попытался найти помощи у местных, но и тут удача показала ему средний палец. Французы прекрасно понимали английский, но вот говорили на нем ломано, с сильным акцентом. Крис усиленно старался прислушаться и разобраться, но понимал катастрофически мало.
Отчаявшись, он тяжело уселся на первую найденную скамейку, со скорбным видом развернул карту и попытался разобраться. Спустя час блуждания он стал чувствовать себя увереннее.