Осознав это, Элизабет опрокинула в себя оставшуюся часть горьковатой жидкости и искоса взглянула на него, ожидая критики, что чаще всего следовала после подобных тем. Однако вместо критики и презрения, она с удивлением отметила, что его взгляд был пронизан невыразимым сочувствием.
И все-таки Джагхед многозначительно молчал, и ее уже начало одолевать плохое предчувствие.
— Я не знаю, что хуже: полностью отказаться от человека, или очень жестко ограничить его в своей жизни. Твоя мать в конечном итоге оставила тебя? — начал он со сжатыми от напряжения губами, а Бетти мгновенно почувствовала очередной приступ вины перед собой и перед своей матерью. И именно из-за этого ей пришлось отстраниться и замкнуться в себе, оставив все сказанное им без комментариев. — Ну вот, теперь я чувствую себя последней сволочью, — теплая рука схватила ее запястье, прежде чем она решила развернуться и уйти. — В этом нет твоей вины. Мы — не наши родители.
От этих слов у Купер перехватило дыхание. Она переоценила его цинизм, сарказм и холод. Несмотря на внешний вид, внутри он был горяч и искренен.
ЭфПи III перестал сжимать ее запястье, но не выпустил руку.
— Какой у тебя любимый фильм, Джагхед? — неожиданно спросила Бетти, желая уйти от неприятной темы, которую, в свою очередь, сама и начала развивать.
— Мой любимый или тот любимый, который я говорю всем? — Джонс понял из-за чего произошел столь резкий контраст между темами и улыбнулся теплой и понимающей улыбкой, от которой ей стало легче.
— И тот, и другой, пожалуйста, — этот парень с непослушными волосами, выбивающимися из-под странноватой серой шапки был непредсказуем — в отличие от большинства людей окружавших ее до этого. Она почувствовала, что в нем начинает зарождаться интерес к ее персоне.
— Для всех — мой любимый фильм «Убить Билла». Он хорош и действительно мне нравится, но второй или третий раз слишком уж тяжело пересматривать.
— Так какой же все-таки любимый? — Бетти прижала кулачок к подбородку, невольно отзеркаливая язык тела своего нового знакомого.
— «Кинотеатр Парадизо», который вышел на экраны в далеком 1988 году, — его глаза загорелись при упоминании об этом фильме и лицо приняло мечтательный вид. — Там сюжет о ребенке, который в жизни добился впечатляющих успехов исключительно самостоятельно. Только он был одинок, и не знал, что такое любовь. Никто ему этого не объяснял. А потом в конце…
— Поцелуи… — восторженно произнесла Элизабет, вздрогнув. Фильм был одним из ее фаворитов — бестселлером всей ее жизни. — Я была так взволнована при просмотре этого эпизода. Все поцелуи были в конечном счете вырезаны из-за того, что были чересчур уж горячими для того времени.
— Да! — хлопнул себя по лбу Джаг, подчеркивая еще раз значимость этого фильма, и Бетти почувствовала что эта реакция — очень сильная, и чем-то отзывается и в ее собственной душе. — Все поцелуи были вырезаны, вся любовь была стерта, и лишь в конце, когда умер старый киномеханик и оставил ему записи, он понял, что кто-то действительно любил его все это время. Всю свою жизнь он был достоин быть любимым, — он посмотрел на свой коктейль, несколько ошеломленный собственными эмоциями и блондинка почувствовала мурашки, прокатившиеся по его коже.
— Ты ассоциируешь себя с тем одиноким мальчиком, Джагги? — Купер не знала, почему она его так назвала, но ответный горячий взгляд дал ей понять, что все в порядке.
— Все может быть. Все мы пытаемся найти в ком-то свое отражение. Так легче, — Кривая и страдальческая ухмылка исказила его утонченные черты лица.
— У тебя должен быть кто-то, кто до сих пор прячет твои скрытые записи. Скрытые от тебя самого. Я в этом уверена, — девушка инстинктивно накрыла его руку своей. Вероятно, из-за того, что очень хотела поддержать.
–Я очень хочу на это надеяться, Беттс… — Джонс покрутил бокал с остатками бурбона на дне, наблюдая за игрой света и бликами на гранях, затем залпом выпил его, прежде чем оглянуться и увидеть ее пылающие глаза, горящие светлым и по-настоящему чистым пламенем.
***
На цифровых часах была уже половина третьего часа ночи, но Бетти, постоянно ворочаясь на новом месте, никак не могла уснуть.
По словам Шерил, она лежала на невероятно редком и дорогом матрасе, сделанном вручную из лошадиных волос шведской породы, стоимость которых начиналась с минимальных нескольких десятков тысяч долларов, но Купер могла бы сейчас лежать и на облаках, и все равно бы не смогла погрузиться в сон, ведь дело здесь было не в этом.
Роскошная и массивная люстра освещала спальню мягким и ровным светом, не раздражая глаз сквозь балдахин. Однако посторонние звуки, такие как, стрекотание армады цикад за окном — били по ушам, точно молот по колоколу, и без того, мешая беспрепятственно погрузиться в царство Морфея.
Всего несколько часов отделяли их от судьбоносного момента. Жизнь Джага и ее — полностью перевернется. Никто не знал, как именно, и что действительно будет хорошо, а что — плохо.
Бетти улеглась на горячую грудь Джагхеда, жадно вдыхая этот до боли знакомый запах. Если это последние мгновения, которые они проводят сейчас друг с другом, то она может быть спокойна, каждую минуту и каждую секунду изучая умиротворенного Джонса. Запоминая мельчайшую его черточку и неуловимый запах его феромонов.
Большая и теплая рука поднялась по ее спине и остановилась близ шеи, мягко поглаживая:
— Почему ты не спишь, детка? — спросил он грубым и хриплым от сна голосом. Блондинка согласно кивнула и притянула его за торс поближе к себе. — Я тоже не могу уснуть. Мне не нравится, как мы раньше поступали.
— Ты хочешь поговорить об этом сейчас? — несомненно, она была согласна с ним, но в данный момент было не самое подходящее время для разговоров, ведь им обоим был крайне важен отдых перед предстоящим насыщенным бурными событиями днем, но невысказанные мысли мучили их обоих, что сводило на «нет» все попытки уснуть.
— Я думаю, что да, — произнес он, покручивая ее взъерошенные волосы вокруг пальцев. — Я не хочу делать то, что нам придется сделать завтра, до тех пор, пока мы обо всем не поговорим.
– Джагги, даже не говори, что…
— Послушай, — неуверенно начал он, выглядя явно встревоженным. — Я когда-нибудь полагался исключительно лишь на тебя в прошлом?
— Я понимаю, что ты предпочитаешь действовать в одиночку. Без меня, — Бетти понимала причины, но тем не менее не удержалась от желания вылить свою обиду. Он горько рассмеялся и притянул ее за шею мягким движением.
— В этом то и заключается проблема. Просто…. Я никогда не был в подобной ситуации. И я не знаю, как мне правильно действовать, чтобы не подвести.
— Тебе не нужно что-то решать в одиночку, — девушка нежно поцеловала обнаженный участок около сердца.
— Я настолько глубоко погряз во всем этом… Я очень боюсь за тебя, и при этом — ты нужна мне, — чувственные нотки окрашивали его голос как-то по-особенному романтично.
— И ты мне нужен, — девушка прильнула к нему совсем вплотную и принялась гладить его смуглое лицо, чувствуя жар от его нежной кожи на своих подушечках пальцев.
— Я просто надеюсь, что ты сумеешь понять меня. Я обещаю, что в конце концов, стану тем, кем хочу. Кем должен.
— Ты никому и ничего не должен, Джагги. Прежде всего, умоляю тебя, прежде всего — будь честен с самим с собой. И тогда все остальное будет сопутствовать тебе. Будь честен со мной. Я никуда не уйду. Я уже много раз говорила это и повторю еще раз. Я с тобой, — сказала Элизабет прерывающимся и слегка дрожащим от волнения голосом.
Джагхед тяжело вздохнул, затем повернулся и прокоснулся губами к ее лбу, оставив их там на некоторое время, словно молясь.
— Я верю в этот план, Бетти, но прежде всего, я верю в тебя, — она обратила внимание на то, как лунный свет играет с чертами его лица. Джагхед хмыкнул, сев около изголовья кровати и потянул ее к себе. — Ты успокаиваешь меня, но прежде всего — подумай о себе.