А потом мы встретили Андреа, примерно полгода назад. Она показалась мне такой одинокой на первый взгляд. Сейчас я уже знаю, что в то время она только покинула место, где её пытались вылечить, и ещё не знала, что ей делать. И я предложила ей присоединиться к нам. Теперь хотя бы есть с кем поговорить. У Андреа хорошо получается находить со всеми общий язык. И готовит она хорошо, думаю, что это подкупило Джину в первую очередь. А потом ещё оказалось, что мексиканка любит рисовать, и девочка полюбила её окончательно и бесповоротно. Теперь они часто рисуют вместе – сначала Андреа всё пыталась разговорить Джину, но совершенно безуспешно. Зато девочка нарисовала серию картинок, по-видимому, изображающих её последний день на земле. По правде сказать, зрелище жутковатое. Там маленькую девочку, что празднует свой двенадцатый день рождения, утаскивает в лес плохой человек, а потом убивает. Мне неприятно на них смотреть, но выкинуть не поднимается рука, поэтому я убрала эти листки подальше. Если всё так и произошло с ней, то это действительно ужасная история. Тогда Андреа впервые рассказала мне о больнице и о том, с чем там помогают справиться. Но не стала настаивать на том, что Джину стоит туда отвести. Она рассказывала об этом месте немного, но у меня создалось впечатление, что оно её немного пугает. Я бы не хотела, чтобы Джину отправили в пугающее место.
В общем-то, это всё, что можно рассказать о нашей команде. Мы назвали себя Silentium, что переводится как «тишина». Ещё когда мы жили только вдвоем с Вирджинией, я нередко представляла наш дуэт именно так.
Ну вот, с историей наконец покончено и я пойду спать. Конечно же, пока я была на кухне, Джина успела занять почти всю кровать, и я осторожно передвигаю её к краю. Кажется, что заснуть будет невозможно, но я просто проваливаюсь в сон ещё до того, как голова касается подушки. Проваливаюсь в пустоту.
На следующий день просыпаюсь я самой последней – от топота маленьких босых ног перед дверью. Джина заглядывает в комнату, и я сонно улыбаюсь ей, получая сияющую улыбку в ответ. Девочка встряхивает длинными волосами и убегает, вероятно, чтобы дать знать мексиканке о том, что главная соня дома скоро вылезет из своей берлоги. Чёрт, ведь хотела подняться пораньше... Ладно, пока что на повестке дня – душ. После я сушу и заплетаю волосы и только после всех этих действий иду на кухню, где Андреа уже приготовила на всех завтрак. На самом деле, они с Джиной уже съели свои порции, мексиканка мыла тарелки, а девочка что-то сосредоточенно рисовала, разбросав карандаши почти по всему столу. Я виновато улыбаюсь:
-Прости, я что-то неприлично долго сплю сегодня.
-Ничего страшного, я сама решила тебя не будить, – замечает Андреа безмятежным голосом, а потом тихонько добавляет. – Сегодня ты опять кричала ночью из-за своих кошмаров.
Я стараюсь не смотреть ей в глаза. Так и знала, что она всё слышала. Интересно, это я разбудила её ночью? Наверняка и мексиканке снятся кошмары, может, её разбудили собственные. Если честно, я вовсе не хочу знать их содержание.
Джина, рисующая за столом, поднимает голову, наконец, замечая меня. И как всегда подбегает обняться. Ох, милая малышка Джина, иногда я чувствую себя её мамочкой. Немного кружу её по комнате, и девочка беззвучно смеется – всё как всегда, наше почти нормальное утро. Потом я, наконец, приступаю к завтраку, а то у меня уже начинает урчать в желудке. Возможно, покажется странным то, что в мире мёртвых у меня урчит от голода желудок, но меня это даже успокаивает. Словно я всё ещё живая. Андреа утверждает, что ничего подобного не слышит, и всё это просто моя выдумка.
Ух, надо бы поторопиться, если мы собираемся в город, я очень хочу вернуться домой до темноты.
Наш город называется Caligo. По крайней мере, так написано на указателе. Всё тонет в тумане, и если честно, я нахожу этот город отвратительным и пугающим. Тут всегда сыро, и если пройдешь сквозь туманного моба, то подхватишь простуду. Кроме того почти ничего не видно, хорошо что хоть дорожки подсвечивают. Андреа как-то сказала, что Caligo напоминает ей Сайлент Хилл. Сначала я притворилась, будто понимаю, о чём она, но на самом деле впервые услышала это название. Некоторое время я думала, что она там жила когда-то. А потом уже брюнетка рассказала мне, что это город из фильма, и даже заставила меня посмотреть фильм. Иногда я совершенно не успеваю за временем в реальном мире. И кстати действительно, некоторое сходство есть. И мобы тут в основном довольно монстрообразные, Caligo популярен у любителей ужастиков.
В магазине Андреа выбирает свои ножи, наверное, целую тысячу лет. Какие-то лезвия кажутся ей слишком длинными, она подбрасывает их, продавец восхищенно ахает и она начинают болтать о преимуществах холодного оружия. Кстати, один из немногих магазинов, где продавец не андроид. Вообще-то мне нравятся андроиды, они говорят только когда ты их спрашиваешь, и беседу поддерживать с ними вовсе не обязательно. В их пустых глазах нет ни осуждения, ни жалости, ничего такого, что особенно раздражает меня. Я перебиваю дружелюбную беседу, дёргая мексиканку за рукав футболки.
-Мы с Джиной прогуляемся, ты не против? – она только пожимает плечами.
Ну, надо же, как увлекательны могут быть железяки! Тьфу!
Джина тащит меня на улицу к какой-то сверкающей в тумане витрине. Я улыбаюсь, глядя на её радостное оживление. Может, оно и неплохо, остаться ребёнком на целую вечность. А потом я смотрю на витрину и заворожено замираю. Это магазин музыкальных инструментов. Я даже не знала, что тут такой есть, ни разу не обращала внимания. Взгляд притягивает гитара за стеклом. Это не просто музыкальный инструмент, а настоящее произведение искусства. Да, если честно, ещё при жизни я училась играть на гитаре. Я мечтала заниматься музыкой. Ну, знаете, сколотить группу и распевать песни о любви и свободе. Достаточно одного взгляда, чтобы я вспомнила свои нелепые детские мечты.
Не знаю, сколько времени я стою, почти прижавшись носом к стеклу, но в чувство меня приводит голос Андреа:
-Купи. Мы же можем себе позволить. И я куплю. Мне вот тоже там кое-что понравилось, – она стоит, сложив руки на груди, и выглядит такой уверенной, что я даже завидую.
-Но, ты же хотела ножи, – начитаю мямлить, всё ещё то и дело возвращаясь взглядом к совершенству в витрине.
-Да там всё не то. К тому же, у меня всё-таки достаточно ножей, – она улыбается. – Давай лучше куплю себе бас-гитару, научусь играть, и мы сколотим девчачью группу. Я же вижу, что тебе хочется.
Я могу только кивнуть головой. Джина смотрит на нас и счастливо улыбается. И, да, конечно же, мы заходим в магазин. Скоро я сама не могу понять, чего я так боялась. Мы же мертвы, мы можем заниматься всем, чем захотим: играть в группах, да хоть устроиться в цирк. В конце концов, теперь-то у нас бесконечный запас времени. Нужно только вспомнить, как играть. Чуть позже мы решаем прогуляться по сумрачным улицам. Неожиданно для самой себя замечаю красоту города. Мерцающие огоньки в тумане – вообще-то это мобы, которые кружат вокруг, пока игрок совершенно не заблудится в тумане, но со стороны они похожи на фей. Здания с высокими шпилями, и башенками, часто можно увидеть витражи в окнах. Я по-настоящему удивляюсь, понимая, что Caligo красив.
Вирджиния вприпрыжку ныряет в какой-то переулок, жестами показывая, что мы должны идти за ней. Я, всё еще пребывая в радостной эйфории, охотно следую за ней, ожидая увидеть что-нибудь вроде волшебной лавки, но там вполне заурядный переулок. И даже грязноватый, видимо, для большей натуралистичности. Всё что тут есть, это лестница, прислонённая к чему-то, похожему одновременно на дверь и на окно. Малышка же уверенно начинает заползать наверх. Тут я начинаю волноваться, во-первых, никто не знает, кто там может поджидать гостей, да и к тому же вдруг её подол зацепится за перекладины, и девочка упадет. Мы с Андреа взволнованно переглядываемся:
-Похоже, придётся забраться туда, чтобы снять Джину, – вполголоса говорю я.
-Мне кажется, там кто-то живёт, – неуверенно замечает Андреа, а потом звонко кричит. – Джина, спускайся обратно! Не стоит беспокоить тех, кто здесь живет!
Джина не обращает на неё никакого внимания, словно и не слышит вовсе. Надо вернуть её, может, это опасно. Я первая хватаюсь за перекладины и неуклюже карабкаюсь наверх. За мною, чертыхаясь, поспевает мексиканка. Хотя я и тороплюсь, как могу, девочка ныряет в окно прежде, чем я успеваю её удержать. Блин! Я поспешно заглядываю внутрь вслед за ней, но вижу только темноту. Даже жемчужного сияния волос Джины не видать. Некоторое время я мешкаю, а потом Андреа ощутимо толкает меня сзади, и я, взвизгнув, проваливаюсь в темноту окна. Господи, я же и так мертва, чего я боюсь? Неуверенно встаю, опираясь на стену, и только-только глаза начинают привыкать к темноте, как мимо лица пролетает что-то острое.