Но едва открыв его, он замер. При виде синего платья, которое было на девушке в их первую, и что примечательно, в последнюю встречу, он невольно потянулся в карман за синей розой. Интересно, зачем она его сюда привезла, ведь оно слишком лёгкое для зимы. Разве что…
— Разве что хочет, чтобы её в нём похоронили.
Л вздохнул, пытаясь отогнать воспоминания о том вечере. Наверное, он был слишком резок. Но ведь он был прав. Диана ведь пользовалась Тетрадью Смерти, убивала людей, совсем как Кира. Но в конечном итоге променяла долгую жизнь и полноценное здоровье на его жизнь. Зачем? И он, и Ватари, прекрасно знали, на что шли, отправляясь в Японию. Они осознавали риск и были готовы в случае чего умереть. А готова ли Диана?
Детектив аккуратно снял платье и сложил в чемодан. Но всё же, тот ещё не был полностью заполнен. Раз вещей девушка взяла мало, то должно быть ещё что-то.
— Хе-хе, — из стены вылетел Воланд. — Как не стыдно, Л, величайшему в мире детективу рыться в вещах леди.
— Да-да, очень смешно, — молвил он, осматривая комнату.
— Как я погляжу, ты на Диану падок: то камеры в её квартире установил, то по всему Токио водил, теперь вон, в вещах копошиться решил, — не успокаивался синигами.
— Воланд, раз ты всюду следуешь за Дианой, то должен ведь знать, какие ещё вещи ей необходимы.
— Ну там одежда, щётка зубная… Что ещё этим людям надо? — Бог Смерти задумчиво поднёс коготь к пасти. — К слову, я ожидал больше самостоятельности в таких вещах от гения вроде тебе.
— А это ещё что? — сам у себя спросил детектив, подойдя к кровати.
— Э? Это? Ну плед. Что в нём такого уникального? Как по мне, плед и плед.
— Но он такой старый, что довольно странно, учитывая то, что в шкафу лежат два новых, да и в интерьер он не вписывается.
Синий плед был довольно старым, местами практически протёртым, местами зашитым, но чистым.
— Раз она так бережно с ним обращается, значит, эта вещь очень важна.
— Ну, насколько я помню, она постоянно в него куталась. В Японию, ясное дело, не брала — жарко было, а вот по возвращению только им и укрывалась.
Л молча сложил плед и упаковал в чемодан:
— Не говори о ней в прошедшем времени. Диана всё ещё жива.
— Пока что. Времени у неё где-то до середины января.
— Грубо говоря — две недели, — Л вздохнул.
Безусловно, ему было жалко Диану, но её болезнь не отменяет тот факт, что она — преступница. Если бы обстоятельства в Японии сложились по-другому, то он бы без промедления отправил девушку на эшафот вслед за Ягами Лайтом и его приспешниками. Но события развернулись иначе, Кира и Тэру Миками сами вырыли себе могилы, а Мису с Дианой было решено просто оставить в покое. С точки зрения закона это было более чем недопустимо, но с точки зрения человечности…
В нём по-прежнему боролся детектив и человек. На языке вертелось ещё много того, чего он не успел сказать Диане в Японии, множество обвинений, наполненных презрением. Но тогда что-то остановило его от того, чтобы произнести километровый монолог и высказать своё «высокое» мнение об Alice. В любом случае, этот разговор неизбежен.
— Вроде всё собрал, — полностью игнорируя присутствие Воланда, сказал Л.
Детектив ещё раз обвёл комнату взглядом, как тут заметил овальный портрет, лежащий на прикроватной тумбочке. На небольшой картине была изображена молодая русоволосая женщина в синем платье. Художник явно постарался: карие глаза словно излучали тепло и нежность, а лицо сияло жизнью и здоровьем.
«Они встретились на балу, она была уже замужем, но весь вечер танцевала с ним. Поэт спросил, можно ли сорвать цветок с её платья на память об их встрече. Получив отказ, он сделал это тайно. Потом написал портрет Ганны Закревской — Шевченко был ещё и художником. Она умерла очень рано от болезни».
Это об этом портрете тогда говорила Диана? Может быть, стоит унести его с собой? Портреты — уникальная вещь. Они будут хранить молодость и красоту человека, даже когда он постареет и зачахнет, даже когда его не станет. Для чего их вообще придумали? Чтобы будущие поколения имели хоть какое-то представление о своих предшественниках? Или чтобы всегда помнить лица тех, кого уже нет?
Л положил портрет обратно на тумбочку и перевернул лицом вниз. Ну уж нет, кому-кому, а Диане в её нынешнем состоянии незачем грузить себя подобными мыслями.
— Л, мы кое-что нашли, — в спальню вбежал Мэтт, держа что-то в руке. — Кажется, это фотографии её семьи. Правда, этой девушки тут нет, альбом весьма старый.
— Его-то мы точно с собой возьмём.
Кажется, Диане не суждено отгородиться от неприятных воспоминаний.
*
Диана вот уже битый час изучала инструкцию на немецком. Что же, раз она всё ещё может воспринимать сложные термины на иностранном языке, значит, всё не так уж и плохо. В очередной раз зашла медсестра, которой Диана подробно отчиталась о приёме лекарств.
— К вам посетитель, — уходя, сообщила молодая женщина.
Диана приняла эту новость на удивление спокойно. Пусть она сейчас и выглядит страшнее атомной войны, путь ей сейчас предъявят вагон и маленькую тележку язвительных обвинений — всё равно. Девушке хотелось, чтобы кто-то был рядом, ведь сейчас здесь не было даже вечно назойливого Воланда. Она уже слишком сильно привыкла к общению, чтобы надолго оставаться самой.
На пороге появился пожилой человек в костюме.
— Добрый день, мистер Вамми.
— Здравствуй, Диана, как ты себя чувствуешь?
— Ах, да лучше не придумаешь, — улыбнулась девушка. — Медсестра сказала, что вы оплатили моё лечение на месяц вперед. Спасибо, конечно, но не стоило. Результата всё равно не будет.
— Это меньшее, что мы можем для тебя сделать. Спасибо, что спасла нас.
— Вы были единственными очевидными жертвами Киры. Без вас он бы по-прежнему разгуливал на свободе и убивал людей.
— Л, кстати, тоже очень благодарен тебе. Просто знай это, даже если он при встрече выскажет кучу обвинений в сторону Alice. Его очень огорчает факт твоей болезни.
— Но согласитесь, это лучший исход, который только может быть. Если бы я была абсолютно здорова, то всё бы сложилось по-другому. А так и я получаю по заслугам за использование Тетради, и вас не мучает совесть, что отправили меня на смертную казнь. Ну, и Воланд (и где его только носит?) наслаждается «зрелищем». Так что всё не так уж и плохо.
— Ты на удивление оптимистична для человека, который скоро умрёт, — заметил Ватари.
— А что мне ещё остаётся делать?
Директор Вамми улыбнулся:
— Я хотел убедиться, что у тебя всё нормально. Он тоже скоро придёт.
*
Стуча зубами от холода, Диана шла по хорошо осветлённому больничному коридору в свою палату. Несмотря на относительно новый ремонт и центральное отопление, с тем, что здание построили не менее полтора века назад, совладать было трудно. Массивные каменные стены плохо прогревались, заставляя персонал и пациентов кутаться в несколько слоёв одежды. В уличных брюках и тоненьком свитере, в котором её сюда привезли расхаживать по больнице было нельзя, поэтому, девушке пришлось ограничиться неким подобием пижамы, состоящей и шортиков и маечки, которые ей выдали здесь. Закутавшись в халат и обхватив себя руками, она стремилась как можно быстрее добраться до палаты и забраться под одеяло.
— Хе-хе, видок у тебя так себе, — язвительно заметил Воланд, спустившись с потолка.
— И тебе не хворать, — буркнула девушка.
— Э? И чего так грубо?
— Где тебе черти носили? Бросил меня, когда мне было хреновие всего, — особо не добирая выражений, Диана продолжила свой путь.
— Да я и сам был бы рад как можно быстрее прилететь к тебе! Я тут от Ну такого натерпелся, такого наслушался, врагу не пожелаешь!