– Рокмус, фэр приказал тебе убить отрядника, что же ты медлишь?
Все, что произошло после этого, было за гранью ожидаемого. Конь Бартакула, ужаленный плетью в брюхо, вздыбился и мгновенно преодолел расстояние до гарнизонника. Тяжелый палаш отрядника со свистом жахнул по шее Рокмуса. Тот даже не успел защититься. Голова в кожаном шлеме отделилась от тела, брызнула кровью и упала на камни, покатилась, прочертив кровавый след. Туловище гарнизонника некоторое время оставалось в прежнем положении, кровавые струи пропитывали красную накидку и текли по кожаным доспехам, затем медленно начало валиться набок и сползать с седла. Упало вниз глухо, безжизненно, вцепившись мертвой хваткой в ремень повода. На миг воины оторопели, остановили дыхание, никто не шевельнулся.
Малкин с друзьями замер.
Лошадь Рокмуса громко заржала, словно поняла, что случилось. Взбрыкнула и отпрянула в сторону, потащила по камням мертвое тело.
Дарон не повел бровью, его большие уши на мгновение стали торчком, как у собаки, а правая рука резко дала отмашку. Несколько рядовых порученцев в сизых накидках с розовыми нашивками на левой груди вскинули луки и выпустили по стреле.
Бартакул не вскрикнул, он как бы недовольно заворчал и захрипел, когда стрелы пронзили его шею, пропороли кожу доспехов и продырявили тело. На лице осталась ярость. Он рухнул с коня тяжело, точно нехотя и не веря тому, что это произошло.
Дарон повернул голову к реке, поймал глазками Малкина с друзьями. Вода была им по грудь. Особый порученец бешено закричал, показывая на них.
Рубежник у кромки воды торопливо хлестанул коня, отправляя его за людьми.
Трое порученцев Дарона тоже пришпорили лошадей, устремляясь в воду.
Борясь с потоком, люди упорно уходили. Один за другим: Лугатик, Карюха, Катюха, Раппопет, Сашка и Малкин стали исчезать за утесом. Водой захлестнуло. Дно из-под ног ушло. Когда вынырнули, очутились в густом черном тумане. Вода отхлынула. Люди ощупью притиснулись друг к другу. Медленно двинулись к берегу.
Почти вышли из реки, и тут Малкин снова потерял под собой опору. Его подкинуло вверх, куда-то потащило, перехватило дыхание. Потом бросило вниз, затем – шум в ушах и влажная пелена в глазах.
Глава третья. Питейное заведение
Падение было беспорядочным.
В себя пришли внезапно.
Длинное узкое помещение. Под низким потолком плавают дымные клубы от обильного жарева. Вдоль бревенчатых стен – замызганные столы со скамьями в два ряда. Между ними тесный проход к входным дверям. В проходе толкотня, за столами гвалт, стук по столешницам деревянных ковшей с хмельным зельем, медных плоскодонных чашек с едой и скребня ложек по чашкам. Вместе с запахами жарева висит духота.
За столами сидят завсегдатаи, пьют и едят, как в трактире или таверне. Кромсают ножами и рвут зубами мясо, бросают в чашки кости. Одежды разнообразные: накидки, размахаи, капюшоны, рубахи. Взапах и нараспашку, с воротами и без. С поясами, пряжками, завязками. За каждым столом свое веселье, свой галдеж.
Люди обнаружили, что сидят они за грязным столом, заставленным медными чашками с варевом и деревянными ковшами с хмелем.
Малкин с любопытством оглядывается, приближает к себе ковш, тянет носом воздух: кислый запах прошибает до мозгов. Морщится, отодвигает.
Приятели таращатся вокруг, пока не замечают, что бесцеремонное разглядывание посетителей тем не по нраву. Пьяные раскрасневшиеся лица все чаще недовольно поворачиваются к людям и раздраженно кривятся. Парни отворачиваются, девушки упираются взглядами в блюда.
Раппопет отхлебнул полглотка хмеля и закашлялся: пойло, настоящее пойло. От соседних столов разнесся гогот.
Лугатик засаленной деревянной ложкой попробовал бобовое кушанье, рот обожгло жгучим перцем, парень покраснел, покрылся потом, но пересилил себя, проглотил. Новый хохот ударил по перепонкам. Лугатик исподлобья глянул на соседний стол: завсегдатаи поглощали такое же кушанье за обе щеки. Володька отдышался и потянулся за хлебом. В других чашках было еще что-то, но он больше не хотел рисковать.
А девушки черпнули из плошки что-то травянистое и сосредоточенно стали жевать.
Из-за стола напротив поднялся сутуловатый посетитель в сером размахае, с седой бородкой на корявом лице, высоким лбом и лохматыми пегими волосами. Стукнул по плечу Малки-на, дыхнул кислым хмелем ему в ухо:
– Вижу, недавно в этих местах? Откуда притащились? За нашим столом все из Куронжи. Слыхали о такой державе? Мы тут, как один, переселенцы. Я из самых первых, зовусь Туканом. Даже забыл, сколько лет моя семья гнет спины в Пунском землячестве, внуки здесь родились. А за теми столами, – Тукан мотнул головой, подождал, когда Малкин посмотрит туда, – спускают монеты переселенцы из Бракры и Фунтурии, вот там переселенцы из Икрели и Бавазори, а в углу – кто откуда. Но у всех у нас на левом плече желтая нашивка, это означает, мы тут чужаки. Многие мечтают избавиться от этой нашивки, да не так-то просто стать дебиземцем. Можно прожить здесь три жизни, но так и остаться с нашивкой на плече.