Перед отъездом в Ирак я отправился в Калифорнию, чтобы повидать свою семью. Особенно мне хотелось увидеть маму, у которой в конце 1990-х годов был диагностирован рак груди, и ее борьба с болезнью подходила к концу. Я отчаянно надеялся, что она сможет продержаться до февраля 2004 года, когда я должен был вернуться из Ирака. В день моего приезда в Калифорнию она чувствовала себя хорошо, и мы вместе пообедали. А через день или два она почувствовала сильную боль. Врачи дали ей обезболивающее, и это было все, что они могли сделать. Это тяжелые две недели. Она как будто знала, что ей осталось недолго. Она сказала мне, что если с ней что-нибудь случится, пока меня не будет, я должен оставаться на месте и закончить работу, которую делал. Когда я готовился к возвращению в Вашингтон, она вернулась и, казалось, почувствовала себя лучше. Она умерла в конце ноября, когда я находился в Ираке. Я никак не мог успеть вернуться в Соединенные Штаты, и то, что я не успел вернуться домой до ее смерти, будет преследовать меня вечно.
Мне также не хотелось расставаться с Барбарой, моей тогдашней девушкой, а теперь женой. Она терпела мои многочисленные отлучки на протяжении многих лет и, казалось, никогда не возражала. Она понимала, что это часть работы. Однако на этот раз я отправлялся в зону боевых действий, и случиться могло все что угодно. Вспоминая это, я довольно легкомысленно относился ко всему происходящему. Я просто полагал, что все будет хорошо. Летом 2001 года Барбаре поставили диагноз "рассеянный склероз" - неврологическое заболевание, от которого нет лечения. Но она никогда не жаловалась и всегда с оптимизмом смотрела на свои шансы на выздоровление. К 2003 году она еще не начала проявлять признаки болезни, поэтому я был уверен, что в мое отсутствие с ней все будет в порядке. И все же прощаться было очень тяжело.
Я прибыл в Багдад в октябре и был поражен тем, что наконец-то добрался до Ирака. Моей группе новых аналитиков дали короткий инструктаж в аэропорту, а затем посадили в микроавтобусы, которые должны были отвезти нас в Зеленую зону, где находился Республиканский дворец. Вскоре я познакомился с Шоном, который до того, как мы стали коллегами в ЦРУ, работал в Разведывательном управлении Министерства обороны (DIA). Он представил меня, и мы приступили к работе. Шон проинформировал меня о том, на каком этапе находится охота на Саддама, и дал мне список важных репортажей, которые мне нужно было догнать.
На второй или третий день моего пребывания там мы отправились на ужин в Республиканский дворец, где располагалась Временная коалиционная администрация, и Шон предложил мне поздороваться с Джейн, бывшим заместителем руководителя Iraq Issue. Когда я покинул Iraq Issue в 2001 году, мы с Джейн не были в хороших отношениях. Но когда мы поприветствовали друг друга во дворце, я понял, что наши разногласия отступили, и почувствовал огромное облегчение. По странному стечению обстоятельств Джейн стала одним из моих самых больших сторонников и замечательным человеком, с которым мне было приятно работать. Она придерживалась концепции, согласно которой, чтобы понять Ирак, нужно погрузиться в страну настолько, насколько это возможно. До приезда в 1999 году в качестве заместителя руководителя отдела по работе с населением она не имела никакого опыта работы в Ираке, но вскоре она уже хорошо ориентировалась в этой стране. Мне повезло, что она была моим начальником.
Я также возобновила знакомство со многими своими бывшими коллегами из Лэнгли, в том числе с моей подругой Ами, которая всегда была для меня источником вдохновения. Она была фермершей из Алабамы, но говорила на арабском как на родном. Она знала, что для того, чтобы понять Ирак, нужно изучить его историю, культуру, политику и язык, и она изучила все четыре.
В Ираке время приобрело причудливое свойство. Это трудно объяснить, но я чувствовал себя как персонаж Билла Мюррея в фильме "День сурка" - что сегодня будет то же самое, что и позавчера, и что завтра будет точно так же, как сегодня. Этот феномен может быть одновременно нервирующим и изнуряющим. Я часто обнаруживал, что теряю счет времени. Чтобы избавиться от однообразия, каждый день я ходил в спортзал и прогуливался до Республиканского дворца , где Саддам обычно встречал иностранных гостей. Смена обстановки всегда помогала, хотя бы на короткое время.
Обстановка в сфере безопасности ухудшалась на протяжении нескольких месяцев. Каждый день поступали новые сообщения о нападениях на гражданских и военных. Еще до моего приезда убийство аятоллы Мухаммада Бакра аль-Хакима в августе произвело на меня неизгладимое впечатление. Шиитский священнослужитель вернулся из изгнания в Иране всего за несколько месяцев до этого, и я написал о нем очерк для агентства. Он был харизматичным лидером, основавшим в 1980-х годах Высший совет исламской революции в Ираке и учеником Мухаммада Бакра ас-Садра, казненного Саддамом в 1980 году (Бакр ас-Садр был тестем Муктады ас-Садра). Взрыв бомбы, убившей аль-Хакима, когда он выходил из мечети в Наджафе, унес жизни по меньшей мере восьмидесяти четырех человек, включая пятнадцать его телохранителей. Взрыв был приписан убийце Абу Мусабу аз-Заркави. Чуть более двух недель спустя один из террористов-смертников Заркави взорвал штаб-квартиру ООН в отеле "Канал" в Багдаде, убив двадцать два человека. Война была далека от завершения, она только разгоралась.