Вскоре после моего отъезда американские военные попросили Саддама выступить с заявлением, призывающим иракских повстанцев сложить оружие. Адмирал Макрейвен рассказал нам об этом плане на моем последнем утреннем совещании. Мы пожелали ему удачи, но сказали, что считаем маловероятным, что Саддам согласится. 13 января 2004 года Макрейвен обратился к Саддаму, как один высокопоставленный командир обращается к другому. Просьба Макрейвена не содержала угрозы казни, завуалированной или какой-либо другой. Но Саддам отказался подписать или даже прочитать заявление. "Мое достоинство не позволяет мне прочитать его", - сказал он.
Позже Саддам рассказал о своем отказе Биллу, моему заместителю: "Я думаю, что военные власти не понимали ни Ирака, ни Саддама Хусейна, ни кого-либо из людей, вовлеченных в это дело. Этот военачальник... представился историком и говорил о Наполеоне и Муссолини. . . Но, знаете, история Наполеона - это не наша история, это другая история. Я понял, что он имел в виду, что, как и Муссолини, я должен был подписать письмо или меня казнят. Но сколько мне лет? И сколько я еще проживу? Знаете, этот метод нельзя использовать с Саддамом Хусейном. Мне не нужно угрожать, мы должны вести диалог. Когда я говорю о диалоге, это потому, что я верю в диалог, а не потому, что я заключенный. Поэтому способ остановить кровопролитие - это диалог со мной или с другими членами командования, которые попали в плен. Но оккупант, который приходит через Тигр в нашу страну и просит оккупированных прекратить борьбу, - это нелогично. Мы скажем: "Если вы хотите прекратить кровопролитие, вам следует уйти". Вы ничего не потеряете, если уйдете, а мы потеряем все, если прекратим воевать".
Глубокое погружение в Овальный кабинет
----------
Когда я вернулся в Вашингтон, меня попросили подняться на седьмой этаж штаб-квартиры ЦРУ, чтобы доложить о ходе совещания. Самый высокопоставленный человек, который должен был присутствовать, заместитель директора разведки Джейми Мискик, не смог приехать, поэтому я проинформировал ее помощника. Меня не вызвали на встречу с Джорджем Тенетом или кем-либо из других более высокопоставленных сотрудников.
Проведя инструктаж с помощником Мискика, я вернулся на свой прежний пост в отделе Ирана. Начальник отдела Ирана вызвал меня в свой кабинет и вручил мне единственную награду, которую я получил за допрос Саддама: подарочный сертификат на семьдесят пять долларов в местный итальянский ресторан. Казалось, что отдел Ирана хотел наградить меня, но не хотел давать мне слишком много, потому что все, что я делал, было на самом деле для другого отдела. В свою очередь, Управление по анализу Ирака не дало мне ничего, потому что я еще не был одним из их сотрудников. В ЦРУ, как и в большинстве крупных бюрократических структур, существовали конкурирующие вотчины. Единственное, что меня действительно беспокоило, - это то, что Агентство так и не выразило официальных соболезнований в связи со смертью моей матери, пока я находился в Ираке.
Примерно через два месяца после возвращения домой мне позвонили из офиса исполнительного директора. Баззи Кронгард, третий по рангу офицер ЦРУ и доверенное лицо Джорджа Тенета, попросил рассказать о моем допросе Саддама. Все, что интересовало начальство, - это где искать ОМУ. Кронгард был занудой, бывшим морским пехотинцем, и, по данным The Washington Post, любил, чтобы люди били его по кишкам, чтобы показать, какой он крутой.
Он был сторонником того, чтобы на работе выглядеть профессионально - кстати, я разделял это мнение, - и я ожидал, что он спросит меня, во что я одет во время беседы. Вероятно, Кронгард догадывался, что я собираюсь сказать, поскольку видел меня в брюках-карго и толстовке Georgetown, когда был в Багдаде. Тем не менее, когда я сказал ему, что был одет в фатиги и толстовку, он взорвался и заявил, что встретил бы Саддама в костюме-тройке. Я попытался объяснить, что условия не способствуют ношению деловой одежды. Часто мы по щиколотку увязали в грязи, когда шли в тюрьму. Военные просили нас держаться в тени, чтобы не привлекать внимания внешнего мира к присутствию Саддама, опасаясь побега или покушения. Кронгард презрительно скривился, когда я сказал, что у меня есть документ, подписанный Саддамом, - заявление о том, сколько денег было у него на момент ареста, - и сдал его в ФБР в качестве доказательства. "Держу пари, вы наверняка вставите его в рамку и покажете своим друзьям", - сказал он с нотками отвращения в голосе. Я объяснил, что солгал бы, если бы сказал, что не хочу ее хранить, но я также понимал, что мы должны были передать ФБР все, что подписал Саддам, что мы и сделали. После брифинга с Кронгардом мне стало ясно, что на седьмом этаже понятия не имеют, с чем мы столкнулись - и что нужно для успешного проведения брифинга.