В 1881 и 1882 годах Дебюсси сочиняет несколько музыкальных пьес для исполнения на фортепиано в четыре руки, в том числе Анданте кантабиле, «Диану» и «Триумф Вакха», а также ноктюрн и скерцо для фортепиано и виолончели и интермеццо для оркестра. Часть этих произведений была его домашним заданием во время занятий в консерватории. Вплоть до 1888 года он предпочитал сочинять музыку, черпая вдохновение в поэзии.
«Широта мировоззрения и тяга ко всему новому заставляли его много читать, несмотря на то, что он получил скудное образование. С юных лет он интуитивно полюбил двух поэтов, с которыми его связывала некая духовная общность. Вначале это был Банвиль, а затем Верлен», — писал Раймон Бонер в мае 1926 года.
Начиная с 1881 года Дебюсси нашел новый и почти неисчерпаемый источник вдохновения — любовь к Мари Бланш Ванье. Этой женщине, наделенной прекрасным голосом, он посвятил 29 музыкальных произведений.
В то время среди поэтов, на стихи которых он писал музыку, надо особо отметить Мюссе и в первую очередь Теодора де Банвиля. Его поэзия вдохновила композитора на сочинение пятнадцати музыкальных произведений. Дебюсси также писал музыку на стихи Теофиля Готье, Шарля Кро, Леконта де Лиля и Мориса Бушора, творчество которых вдохновляло и Эрнеста Шоссона. Затем Дебюсси увлекся поэзией Верлена. 8 января 1882 года на его стихи он сочинил свой первый романс «Марионетки». Через год молодой композитор положил на музыку стихи Поля Бурже[34] из сборника «Признания».
Весной 1882 года Дебюсси принимает участие в конкурсе на получение Римской премии. Ему предстояло сочинить фугу на четыре голоса, а также музыку для женского хора на слова графа де Сегюра[35]. Но на экзамене он провалился. Лауреатом конкурса становится не кто иной, как его друг Габриэль Пьерне. На следующий год Ашиль был вновь допущен к первому туру конкурса. С 5—11 мая 1883 года он сочиняет фугу для голоса с оркестром и музыку для голоса и хора с оркестром на стихи Ламартина[36] из сборника «Призыв». 23 июня он допущен ко второму туру: ему предстоит сочинить кантату по произведению Эмиля Моро «Гладиатор». На этот раз Дебюсси занимает второе место после своего друга Поля Видаля.
«Награжденный лишь второй премией, Дебюсси скорее всего получил удовлетворение от пребывания в Париже, что, по всей вероятности, должно было компенсировать разочарование, если он и испытывал его. В действительности его беспокоило лишь то, что в течение нескольких недель он будет вынужден находиться в стенах консерватории. Пока он участвовал в конкурсе, мы часто по вечерам навещали его. Конкурсанты встречались с родителями и друзьями в садовом дворике. Мы подолгу оставались там, чтобы поднять его моральный дух. Однажды он показал окно своей комнаты и на мой вопрос, почему на нем были укреплены решетки, ответил: “Потому что, по всей видимости, нас принимают за хищных зверей”», — вспоминал Раймон Бонер.
Чтобы заработать немного денег и свести концы с концами, Ашиль устроился на освобожденную Полем Видалем должность аккомпаниатора в любительском хоре «Конкордия», дававшем благотворительные концерты. Этот музыкальный коллектив исполнял произведения преимущественно его почетного руководителя Шарля Гуно. Дебюсси, однако, не проявлял особого рвения во время частых репетиций хора, что дало повод руководству хора в лице Генриетты Фуш подумывать о его увольнении.
В течение 1883/84 учебного года в консерватории Дебюсси все больше и больше демонстрирует свой независимый характер во время занятий, которые он продолжает посещать. Помимо Пьерне, Бонера и Видаля, игру Дебюсси имел возможность послушать и Морис Эммануэль в отсутствие преподавателя композиции Лео Делиба[37]. Фортепианные импровизации Ашиля становятся все более самобытными и глубокими.
«Он полностью предавался буйству аккордов, и, несмотря на то, что его игра никак не вписывалась в привычные каноны, мы не могли не восхищаться, открыв рты от удивления. Поток нервных аккордов на три ноты, синхронно исполняемых двумя руками, каскады невероятных звуковых сочетаний не могли оставить нас равнодушными. Больше часа затаив дыхание мы простояли вокруг рояля, за которым сидел и взмахивал кудрявой головой словно одержимый бесом исполнитель, пока не появился надзиратель за порядком в консерватории Тернюс, заподозрив что-то неладное. Появление этого “страшного человека” в аудитории положило конец нашему прослушиванию. Пришлось поскорее уносить ноги. Однако мы не смогли просто так разойтись. Выйдя на улицу, на углу бульвара мы еще долго обсуждали то, что только что услышали и увидели. “Если он будет продолжать в таком же духе, исполняя свою кантату, — сказал наиболее мудрый из нас, — его ждет провал”», — вспоминал Морис Эммануэль.
34
35
36
37