— Отец! — встала девушка. — Если ты собрался ловить Эльдара, позволь мне помочь! Это моя ошибка, — сжала она кулаки так, что ссадины отозвались жгучей болью. — И я хочу ее исправить!
Мысль, что Эльдар и отец сцепятся, все еще сжимала живот ледяным страхом. Она эту кашу заварила, ей и расхлебывать. Профессор Семироз удивленно посмотрел на нее.
— Исключено, — отрезал он.
— Но почему?
— Яхонт Красный опасен. После того, как он помог остановить Лесану, я расслабился. Решил, что он не так уж безнадежен. Но правда в том, что его невозможно контролировать.
— Отец…
— Это мое окончательное решение. Я запрещаю тебе в это ввязываться, Майя, — голос отца стал подобен стали. — Ослушаешься меня, и клянусь, я лично отвезу тебя к тете Эмме. То, что случилось, не твоя вина. Но мы на пороге войны, и я не хочу, чтобы ты пострадала.
Чародей развернулся и вышел. Майя не успела даже слова сказать. Она растерянно уставилась на хлопнувшую за отцом дверь, села на койку и раздраженно выдохнула. Пожалуй, сейчас не лучшее время спорить с отцом. Возможно, она подойдет к нему позже и еще раз попробует уговорить.
Девушка повернулась к профессору Белозору, ставившему лечебную мазь на полку.
— Эльдар не мог применять на мне внушение, — сказала она. — Я подхожу, чтобы его поймать.
— Вот как? — усмехнулся декан. — Еще одна странность вашей магической души. Но я и так знаю, что внушение к вам не применялось.
— Тогда зачем прикрыли меня? — понизила она голос.
Она не знала, насторожиться или благодарить профессора. Он обставил все так, чтобы уменьшить ее вину, но она не собиралась избегать наказания и даже не хотела его смягчать.
— Не вам отвечать за ошибки Эльдара, — подошел к ней учитель. — Как и за мои. Я понимал, что происходит между вами, но… Честно говоря, ничего не делал, потому что мне нравилось, как вы влияете на него.
— Значит, он обвел вас вокруг пальца, как и меня, — фыркнула Майя, и в груди закололо от горечи.
— Возможно, — согласился декан. — Я знаю Эльдара с малых лет, но даже мне порой его трудно понять. Он слишком погряз во тьме. И, похоже, не хочет из нее выбираться. — Он подал Майе руку, и девушка встала. — Предложил бы вам эликсир от разбитого сердца, но таких, увы, нет, — вздохнул учитель. — Разве что — время.
— Мне не нужны эликсиры или время, — мрачно ответила Майя. — Убедите отца, что я могу поймать Эльдара.
— Леди Майя, вы, конечно, сразили Лесану, но с Эльдаром у вас так не получится.
— Это почему? — возмутилась девушка.
— Потому что вы его любите.
Майя вздрогнула. Слова прозвучали, как пощечина. Она отвела взгляд. До нее вдруг дошло, как нелепо выглядят ее попытки что-то доказать. Профессор Белозор видел ее насквозь, и с самого начала понимал больше, чем она.
— Отец опять начнет охоту на него? — спросила, уже не скрывая страха в голосе.
— Последний Яхонт Красный с рубином Основателя для стражи будет ценным объектом, но вряд ли на его поиски отправят вашего отца. Профессор Семироз сейчас нужен для решения более глобальной проблемы.
Девушка непонимающе на него посмотрела и вспомнила:
— Коронация Темного Князя!
Сказав это, тут же сникла. Одна проблема не лучше другой. Отца скоро отправят на охоту за Темным Князем — и если насчет Эльдара все понятно, то о втором вообще ничего не ясно. Но вряд ли он будет приятнее Лесаны.
— Уже известно, кого коронует Маскарон?
— Учитывая, как сползлись темные в город, выбор у него большой, — криво усмехнулся профессор Белозор. — Но не волнуйтесь, леди Майя, ваш отец лишит головы любого, кого бы ни короновал Маскарон.
Майя напряженно улыбнулась. Хотелось верить, что так и будет.
До общежития они шли в молчании. Город в полночь жил и сверкал даже ярче, чем днем. Группки туристов гуляли по бульвару, что блистал вывесками, фонарями и магическими иллюзиями в витринах. Откуда-то из пабов и кафе в переулках доносилась музыка и смех. Женщины в вызывающих нарядах и с яркими макияжами — знаменитые ночные мотыльки Города Химер — заискивающе улыбались прохожим.
Майя никогда не ходила по бульвару в такой поздний час. Город словно сменил кожу, в нем властвовала другая степень свободы. Запретная и оттого еще более заманчивая. Однако все эти краски казались приглушенными и нелепыми. И существующими очень далеко от нее.
Девушка и профессор вошли в сквер, и голоса бульвара начали стихать. Пустота сквера вдруг оказалась еще отвратительнее суеты и распутства ночных улиц. За тишиной всегда следуют мысли, а мысли сейчас несли Майе только боль и тревогу.