— На занятиях тебя не ждать? — спросила она.
— Сейчас немного занят. Город надо спасать, — обыденно ответил Эльдар.
— Ну, тогда я пошла. Мне отгул никто не давал.
— Будь на уроках внимательна. На тебя весь темный мир возлагает большие надежды.
— Иди в… пень! — буркнула Майя.
Парень довольно ухмыльнулся, и она поспешила по лестнице.
Встреча с Эльдаром оставила смешанные чувства. Майя не знала, радоваться их пусть хрупкому, но союзу, или ждать очередного подвоха, как с прошлым договором. Похоже, теперь в большой игре за город их трое: она, Яхонт Красный и Маскарон. И два других игрока куда лучше ее умели носить маски.
«Да-да, Семироз, ты влезла между молотом и наковальней», — констатировал ехидный внутренний голосок.
Глава 12. Смертельный антракт
Сколько Майя себя помнила, столько ее тянуло к магии. Ей всегда казалось, что без чародейства ее мир будет неполным. И чем больше ее ограничивали в ней, тем отчаяннее она цеплялась за крошки желанного волшебного мира. Этими крошками для нее были небольшие заговоренные амулеты на такие мелочи, как успех в учебе и защиту против сглаза, или ручка, зачарованная менять цвет чернила. Простые и обыденные вещи в глазах рядового чародея для маленькой Майи были на вес золота. Ее личные сокровища, что она прятала по комнате или в саду, надеясь, что ни тетя Эмма, ни служанки не найдут их.
Но особо Майя ценила вещи, что остались от ее прежней жизни. Больше всего девочке нравился деревянный двухсторонний гребень с инкрустацией рогатого месяца и солнца с волнистыми лучами. Проведешь по волосам одной стороной гребня — и у тебя кудряшки, как у барашки. Проведешь другой — и локоны ложатся ровно, как потоки дождя. При взгляде на этот гребень Майя вспоминала сидящую за трюмо маму, расчесывавшую свои золотисто-каштановые волосы и что-то мягко напевавшую. Помнила она, как мама усаживала ее себе на колени и начинала заботливо водить гребнем по ее прядям, а после заплетала косы или завязывала кучерявые хвостики.
После переезда девочка держала мамину вещицу поближе к себе, пряча ее в щели между матрацем и изголовьем кровати. И однажды тетя Эмма ее нашла…
— Что это? — строго спросила тетя.
Она возвышалась над двенадцатилетней племянницей, смотря не нее с прищуром таких же, как у мамы, голубых, но поразительно холодных с изничтожающим взглядом глаз. Тонкая линия губ от недовольства, ходившие под кожей желваки — все это служило первыми признаками грядущего наказания.
— Гребень, — опустив голову, тихо сказала Майя.
— Я вижу, что гребень. На него наложены чары.
— Совсем капелька, — решилась поднять глаза девочка.
Тетя Эмма, как и мама, обладала бесспорной миловидностью, но она умело свела все это на нет строгими прическами, очками-полумесяцами и резкостью в движениях. Она всегда ходила с ровной спиной, словно проглотила меч, всегда слегка хмурилась, словно что-то ей постоянно натирало в туфле, и всегда говорила размеренно и четко, будто давала команду псам. Совершенная противоположность жизнерадостной и шаловливой Юте Камели.
— Скажи мне первое правило проживания в этом доме, — потребовала тетя Эмма.
— Но…
— Говори!
Майя снова потупилась себе под ноги.
— Никакой магии, — буркнула она.
— А что это? — кивнула женщина на расческу в руке.
— Магия.
— Верно. А что в моем доме делают с магией?
— Но это мамы! — вскинула голову девочка. — Его нельзя выкидывать!
Глаза тети Эммы потемнели. На миг она замерла, словно заявление окатило ее ледяной водой. Затем резко развернулась и кинула гребень в пылающий огонь камина.
— Магия — везде магия, — сухо констатировала она.
Майя пораженно смотрела, как языки поглощают тонкие зубцы, как чернеет дерево с рисунком. Не до конца давая себе отчет, девочка присела у камина и сунула руки в огонь. За спиной испуганно вскрикнули, но острая боль в ладонях перекрыла все вокруг. Не в силах удержать расческу, Майя выпустила ее, и та упала на узорный ковер. Тетя тут же наступила на горящее дерево и потушила мелкое пламя.
— Ты что творишь?! — выкрикнула тетя и схватила за запястья девочку. — Элиз! — закричала она. — Элиз! — В комнату вбежала служанка. — Тазик воды сюда! Немедленно! — Служанка тут же выскочила в коридор. — Ты, глупая, глупая девчонка! — повернулась тетя к племяннице, сдерживавшей слезы. — Зачем ты полезла в камин?
— Но так оно мамино… — всхлипнула девочка. — Ей папа подарил…