Передний край обороны вермахта буквально за несколько часов начал напоминать лунный пейзаж: все было изрыто разного размера воронками, кое где чадила разбитая техника, иногда попадались трупы в мшистого цвета форме. Впрочем, последнего было не так много, очевидно, что основные силы противник успел отвести на вторую линию обороны. Которую как раз сейчас, пока танкисты перебирались через остатки первой, обрабатывала артиллерия.
Весной 1946 года советские артиллеристы могли уже совсем не экономить боеприпасы. Военное производство даже с учетом мобилизации и потери кое-каких мощностей промышленности развернулось уже на полную катушку. Так для примера можно взять снаряды для 76мм дивизионной пушке. В последний «мирный» 1943 года промышленность сдала в войска чуть меньше двух миллионов штук боеприпасов всех типов. При том что на складах уже наличествовал запас в десять миллионов данных боеприпасов.
В 1944 году выпуск 76мм вышел на уровень 8 миллионов штук, в 1945 — 22 миллиона, а план на 1946 года предусматривал поднятие планки до 36 миллионов. Схожие, хоть и не столь впечатляющие цифры были и по другим использующимся в красной армии калибрам: 122мм, 152мм, 203мм. Теперь советским генералам не было необходимости компенсировать недостаток боеприпасов жизнями бойцов, можно было заваливать немцев огнем на все деньги.
Шестисотпятидестисильный мотор довольно рычал, поглощая литрами соляру, а танковый полк в развернутом строю медленно полз на запад, наматывая на гусеницы остатки немецкой обороны. То один то другой танк делал короткую остановку и бахал своей 100-мм пушкой по обнаруженной цели. Фугас новой машины был не в пример мощнее нежели у 85-тки и тем более трёхдюймовки. Чаще всего хватало одного такого привета дабы подавить какой-нибудь оживший неожиданно пулемет, пытающийся отсечь следующую за танками пехоту или уничтожить проявившую себя пушку.
Ну а еще чаще, оглушённые, раненные, контуженные, потерявшие всякое желание воевать немцы просто вскидывали руки в гору и сдавались, не видя для себя перспектив в сопротивлении накатывающей на них стальной лаве. Спешащие за танками бойцы 291 дивизии, только успевали брать таких вот шаромыжников в плен да отправлять в тыл.
Впрочем, и без полноценного боя не обошлось. Уже ближе к обеду, когда Солнце поднялось в зенит, передовые танки 220-полка наткнулись на неподавленный узел обороны, которого вроде как в этом месте существовать не должно было. Почти на самой границе Эстонской ССР первый батальон следующий во главе танкового полка доложил о том, что попал в засаду.
Разбираться, что именно случилось времени не было, поэтому Орлов приказал перестраиваться в боевой порядок и атаковать сходу. Как это не жестоко, однако время в данной ситуации было гораздо важнее. Если дождаться, пока немцы успеют подтянуть к месту намечающегося прорыва резервы, потери будут куда выше.
Танки, рыча моторами, принялись съезжать с дорожной насыпи и перестраиваться в линию для атаки. Немцы тут для опорного пункта выбрали удачное место меж двух небольших озер, поэтому атаковать их можно было строго в лоб, а судя по тому, что пара машин первого батальона уже успела подорваться на противотанковых минах, такое фронтальное наступление вполне могло обойтись весьма дорого.
— Петров, — щелкнув тумблером подполковник переключился на внешний канал связи и вызвал командира третьего батальона. — Петров, как слышишь, приём.
— Я, товарищ подполковник, — через несколько секунд откликнулся тот. — Слышу хорошо.
— Бери своих и забирай левее, нужно зайти этим хитрованам сзади. Только осторожно, пусти вперед пехоту, совсем в наглую не лезь.
— Так точно, — отозвался комбат. — Зайти с тыла, пустить вперед пехоту. Сделаем.
Второй батальон, подполковник наоборот бросил вправо, и дальше по дороге на запад дабы не снижать темпов наступления. Как оказалось, впоследствии, решение это было правильное. Там в трех километрах к западу в небольшом хуторе Люхама танкистам удалось сходу разгромить штаб 19 добровольческой латышской дивизии СС, который к этому моменту уже грузился по машинам и собирался делать ноги. Хоть СС и была расформирована как организация с переподчинением войск вермахту, от услуг коллаборантов немцы естественно отказываться не собирались. Собственно, даже переформирования как такового не было — на это просто не хватило времени и средств. Новое правительство лишь убрало самых одиозных командиров, поставив вместо них проверенных армейских генералов и на этом успокоились. Советские же солдаты прощать ССовцам все их художества не торопились и по старой традиции в плен их брали очень неохотно. Такое решение в итоге привело к полнейшему развалу дисциплины в данных частях и соединениях, и массовому дезертирству. Очевидно, что спаивающая эти бывшие охранные части идеология была новым правительством отброшена, как вредная, а вероятность недожить до конца войны в такой ситуации у войск СС получалась горазда выше. Ну и в чем тогда смысл?