С другой стороны, и «дружба» с Соединёнными Штатами, которая всего за пятьдесят лет сделала из империи, над которой никогда не заходит Солнце, кровоточащий обрубок не претендующий ни на какие лидирующие позиции в «мировом концерте», уже тоже не казалась особо привлекательной. После того как янки сначала подставили Англию под немецкий химический удар возмездия, потом заморозили военную помощь, а под конец тупо ограбили, забрав себе наиболее лакомые куски в Средиземноморье — кроме Гибралтара американцы так же не торопились уходить с Мальты, с Кипра и из зоны Суэцкого канала, не аннексируя эти территории официально, но и не возвращая их «законному» хозяину — отношение общества к заокеанским партнерам было крайне отрицательное.
При этом попытки Великобритании договориться о новых кредитах тут же наталкивались на неприятные условия политического толка. Вашингтон уже тоже не видел в Британии хоть сколько-нибудь равноправного партнера и готов бы разговаривать с островитянами исключительно как младшими. Администрация Дьюи настаивала на удалении из парламента тех же коммунистах, на присоединении к финансовой системе, основанной на долларе, на размещении на островах американских военных баз. Очевидно условия были для Лейбористов не слишком приятные.
Вместо этого едва придя к власти, лейбористы объявили о начале масштабных преобразований во всех сферах. Сокращение армии до минимально возможных минимумов, сокращение прочих непрофильных бюджетных издержек, национализация тяжелой промышленности, объектов критической инфраструктуры, и Банка Англии. Улучшение трудового законодательства, увеличение субсидирования образования, создание национальной системы здравоохранения и так далее.
В отношении же внешней политики показательным стало назначение Эньюрина Бивена, одного из лидеров левого крыла лейбористкой партии, на должность министра иностранных дел. Не менее показательным стало то, что первый свой иностранных визит Бивен совершил не в Вашингтон, а в Москву, где были проведены переговоры о возможном получении кредитов от Советского Союза, а также о возможном создании некой общеевропейской структуры безопасности, в которую войдет и Великобритания.
Такой неожиданный и резкий разворот в сторону коммунистов привел консерваторов во главе с Черчиллем в натуральное бешенство. Не то чтобы старый боров сильно любил янки, после всего, что произошло, однако коммунистов и легших под них бошей он ненавидел гораздо сильнее. 21 ноября 1947 года в ходе своей поездки в США он выступил со ставшей впоследствии знаменитой Филадельфийской речью, в которой обличал коммунистов, коммунизм в целом и ставил знак равенства между нацизмом и коммунизмом.
Филадельфийская речь была, если разобраться, нацелена не столько «вовне», сколько «вовнутрь», на непосредственно английского избирателя и ставила целью дискредитацию правительства Эттли, а не формализацию противостояния между «западом» и «востоком». Это противостояние началось на четыре месяца раньше во время Синайского инцидента и не нуждалось в дополнительном обосновании.
Результат Черчеллевского демарша вышел, однако строго противоположным ожидаемому. Вместо роста собственных рейтингов произошел их дальнейший обвал. Слишком свежи в памяти лондонцев были события «химической» ночи, стоившей Британии сотни тысяч жизней, чтобы простой англичанин всерьез пожелал начала нового военного противостояния.
Ситуация накалилась настолько, что с обращением к народу выступил даже король Георг VI. Никогда не отличавшийся сильным здоровьем в ту памятную ночь монарх также пострадал от немецкой химии, что привело к поражению легких, закупорке артерии на ноге с последующей ее ампутацией. Теперь не старый еще пятидесятилетний мужчина передвигался исключительно на коляске и дышал через кислородную маску. Двор постепенно уже готовился к смене монарха — на трон должна была взойти младшая дочь Георга Маргарет — однако король нашел в себе силы чтобы выступить по радио, изложив свое видение сложившейся ситуации.
— Я обращаюсь ко всем жителям Британии, которые с надеждой смотрят в будущее и желают мира. Великобритания за последние десять лет потеряла слишком много, чтобы вновь сейчас, не залечив еще прошлые раны, ввязываться в новые военные противостояния. Да, среди нас есть люди, — даже через радио были слышно, как королю, потерявшему свое здоровье и старшую дочь во многом благодаря политике Черчилля, тяжело даются слова и как он через каждые несколько секунд прикладывается к кислородной маске, — ослепленные гордыней, жаждой мести и желанием сжечь весь мир на алтаре своих амбиций. Однако я верю, что большая часть моего народа мечтает о ровно противоположном…