Идеальным местом мог бы стать дворец Цистерны Базилика, которой я тоже посетил и в котором в 19 веке передвигались на лодках при свете факела, как нам рассказывал экскурсовод, сокрушаясь из-за падения уровня воды в современном Стамбуле. Дворец уже известен. Но туда добираться далеко и опасно с таким грузом, как у меня. И в утренних сумерках или в лучах восходящего солнца я со своим приметным ящиком в руках – даже на голове на восточный манер – точно покажусь или лакомой добычей для любителей легкой поживы, или упитанным «кабанчиком» для местных полицаев. Куда же податься? Что есть подходящего для моих планов в районе Гранд Базара, что скрывают его недра?
Я подтащил все три килима к окну, уселся, сложив ноги по-турецки, лениво глянул на россыпь тарелок и домашней утвари по соседству, тут же отказавшись от идеи искать там новый клад. Задумался, глядя на восход солнца в Стамбуле 19 века.
Зрелище было впечатляющим и символичным! За спиной труп, перед глазами стена из камней и палок, над которой восходит солнце, подсвечивая минареты, с которых уже давно раздавались гнусноватые крики муэдзинов. Истинный театр абсурда! Оставалось лишь посетить местный буфет из запасов Никоса, повинуясь зову плоти, чтобы нанести последний мазок на столь сюрреалистичную картину.
В деревянной коробке под плотной кожаной крышкой нашлась холодная баранина, в корзинке – горстка сухофруктов, а в бутылке – неплохое белое вино. Конечно, не «Завтрак на траве», скорее, «Пикник на обочине», но тоже неплохо. Стимулирует работу мозга.
В сухом остатке имеем все тот же незамысловатый вопрос: куда податься бедному греку с ящичком золота? Допустим, я смогу его примотать к телу, используя кучу тряпья Никоса, вываленную из ларя. Оставлять что-то себе из его одежды – столь же смертельно опасно, как и заявиться в его лавку распродавать килимы. Но использовать на коротком разбеге – почему бы и не да?
Но что же дальше?
Тут вспомнил еще одну картинку из будущего. Буквально в нескольких сотнях метрах в Капалы-Чарши стояли знаменитые древние бани Гедикпаша Хамами, словно утонувшие в яме под грузом веков. В этом храме чистоты, созданном велением султана и требованиями ислама, был бассейн – единственный в своем роде, помывочная гордость Османов. Следовательно, должны быть питающие источники, быть может, византийские цистерны, давно позабытые, но активно используемые.
Я сидел у окна, жевал баранину с сушеной вишней, потягивал вино прямо из бутылки – и просто офигевал. Чтобы почувствовать себя настолько живым, настолько благодарным восходящему солнцу, нужно, оказывается, умереть, пройти сквозь жестокость незнакомого мира, вкусить горечь предательства единоверцев и своей рукой уничтожить врага. Мне, буквально несколько дней назад бывшему простым менагером, жалующимся на скуку, было и сладко, и страшно. Я не узнавал себя, настолько всё это было для меня неожиданно возбуждающим.
[1] Косту, как и читателей, ждет сюрприз во второй книге, в которой он узнает, почем золотые монеты в Российской империи. В Османской же один пиастр стоил четверть франка. 40 франков стоили 9.84 руб. серебром.
Глава 4. Турецкие роскошества.
На задворках Гедикпаша Хамами было людно, несмотря на ранний час. Сновали носильщики с высокими корзинами, сгибаясь под тяжестью дров из Белградского леса, что в 20-ти километрах от столицы, и груза оливковых косточек, которые поставлялись из-под пресса маслодавилен и тоже шли в печи. Прачки тащили кипы свежих полотенец и накидок, водоносы – длинные высокие кувшины с узким горлом, банщики – мытые шайки, стопки медных чаш и деревянных башмаков. Никому не было дела до странного толстого турка, который не спеша пробирался вглубь банного корпуса, помахивая стеклянным фонарём с одинокой свечой под медным узорчатым колпаком.
Я прикрутил к телу свой драгоценный ящик, использовав всю подходящую одежду покойного Никоса. Стал похож на многослойную капусту. Сверху это безобразие я прикрыл длинной белой рубахой, в которую едва влез, и халатом-накидкой. На голову напялил феску, которую туго обмотал тканью наподобие тюрбана. В общем, изменился до неузнаваемости и стал похож на турка-неряху, мало обеспокоенного своим внешним видом, но уверенного в своем праве благодаря желтым туфлям, обнаруженным в ларе предателя[1].
Покинул дом Никоса засветло, но вряд ли меня кто-то сможет потом узнать. Легко нашел дорогу до Гранд Базара. Спросил про бани у прохожих – и вот я уже почти у цели. Без проблем и лишних вопросов миновал оба купола главного корпуса – мужского и женского отделений. Добрался до чрева хамама – длинного ряда уже пылавших печей.