Кто не знает Тетю Хаю?
Тетю Хаю в Златногорске знают все!
Она, наряду с Буртом и Фустом, одна из самых старых жителей города. Но если Бурта знают за его алхимические заслуги, а Фуста — за создание Философского Камня, то Тетю Хаю…
Тетю Хаю просто знают. Ее невозможно не знать.
Ну и еще, она делает одни из самых качественных эликсиров молодости, и сдает их торговцам, чтобы те в свою очередь продавали их везде: подпольно, на рынке и в магазинах. Но на руки она ими не торгует.
Впрочем, из каждого правила есть исключения.
Тетя Хая расслабилась в кресле-качалке на веранде своего дома и потягивала папироску. На ней висел самый обычный, бархатный и невероятно мягкий, домашний розоватый халат и белые тапочки с помпонами. Ее седые волосы были собраны в пучок на затылке.
Запах табачного дыма смешивался с запахом деревьев, которые Тетя Хая когда-то посадила на своем заднем дворе, сделав из него небольшой сад.
На маленьком столике, стоявшем около создательницы эликсиров, ждала своей участи чашка чая, а рядом с ней — чайничек.
Тетя Хая тянула папиросу, потягивала чай и смотрела на звездное небо.
Дверной колокольчик над входной дверью зазвенел, и послышались глухие, но не сильные удары.
— Ах, это ты, — произнесла Хая своим сиплым голосом так, чтобы ночной гость услышал ее с веранды. — Никто больше и не додумается приходить ко мне в такое время, Платз.
Тетя Хая повернула голову. «Как бы мэр» уже стоял позади нее.
— Всегда удивлялся, как вы это делаете.
— Это называется дедукцией, — протянула она и затянулась папиросой. — Ты зачем пришел, милок?
— За тем же, за чем и обычно!
— Говори потише, что-то ты сегодня особо взбудораженный, — попросила она.
— О, вы просто не знаете, что скоро произойдет.
— А ты меня просвети, — Тетя Хая затушила папиросу о стол.
Взгляд ее принял выражение, которому нельзя было противостоять.
И Платз рассказал ей. Ту самую сплетню, которая родилась в ночи. И которую он узнал раньше.
— Вот что тебе скажу, милок, — Тетя Хая откинулась на спинку кресла и зажгла еще одну папиросу, — не откуси больше, чем сможешь прожевать.
Говорят, что краткость — сестра таланта. Это заблуждение. Краткость— сестра Тети Хаи. Образно выражаясь, конечно.
— У меня есть опыт в таких делах, — улыбнулся Платз.
— Ну-ну, — старушка затянулась и выпустила кольцо дыма, — дело, конечно, твое.
— Дорогая Тетя Хая, я всегда кусаю больше, чем могу прожевать. И никогда, заметьте, не давлюсь, — голос Платза стал немного раздраженным, а венка на лбу еле заметно вздулась. — И это будет абсолютным выигрышем.
Старуха вновь затянулась и выдула струю дыма.
— Там же, где обычно. Дубовый шкаф, средняя полка.
Платз вежливо кивнул головой и направился к заветному товару. Послышался скрип дверцы шкафа, потом звон колбочек, а потом — легкий хлопок.
После того, как колокольчик вновь зазвенел, известив о том, что гость ушел, Тетя Хая ухмыльнулась, и морщины стали более заметными.
— Больше, чем обычно… Интересно, — сосчитала она по звону колб и сделала глоток чаю.
Тот уже остыл.
Денвер устал. Он, конечно, мог бы позвать кого-нибудь на помощь, но… зачем? Самому проще… Самому удобней… Самому выгодней… Утренняя газета получалась всего из одной новости, но зато из какой!
Да, это определенно будет сенсацией!
Только бы успеть…
Аукционный дом был подготовлен для очередного заседания суда.
Штульц был не тем человеком, который любил что-то делать (единственным исключением в данном правиле была еда). Штульц относился к тому типу людей, о которых обычно говорят «ленив до невозможности». Только в данном случае, Аукционист был чем-то выходящим за грани лени. Скорее всего, лень была воплощением Штульца, а не наоборот.
Главный зал заполнился.
Если быть точным, то заполнен он был тремя людьми: Штульцем, Эдриком и воришкой, которого Жандарм поймал днем.
— Итак, наше заседание можно считать открытым, — ударил молоточком о стол Штульц, дожевывая булочку, и направил свой взгляд на воришку. Молодой человек заметно занервничал, на лбу начал проступать пот.
— И что ты молчишь? — послышался голос Эдрика, закинувшего ноги на передние кресла и принявшего таким образом почти лежащее положение.
— Ну, я думаю, что отвечать за свое воровство вам, молодой человек, не хочется, — Главный Судья буквально уткнулся взглядом в подсудимого. — А я, в принципе, с удовольствием бы закончил всю эту муру.