Тело Елены тут же обмякло, а на лице Аркадия появилась ехидная улыбка, после чего он повернулся на меня и, кривя рот в усмешке, произнёс:
— У тебя две минуты. Чтобы она на веки не стала жителем страны кошмаров своего разума. Смерть ведь это слишком щедро для их рода. Ты не находишь.
Мои ноги сорвались с места, а у меня на пути встали, не скрываясь те, с кем я сражался всё это время.
В это же время лицо Лены исказилось гримасой страха, а из её рта вырвался крик полный страха и отчаяния.
— Уже началось. Сладких снов княжна Полозова. — Засмеялся Острогов.
Крик Лены ещё набатом звенел в моих ушах, а мои глаза вспыхнули красным свечением, после чего всем на секунду словно показалось, что у меня появилось ещё две руки.
Навстречу мне рванул молодой парень, чья кожа была словно непробиваемый бастион, а за его спиной вновь стал подниматься вихрь снега и воды.
Секунда и мы сошлись в буйстве физической силы, от чего наши ноги оставляли огромные вмятины в промерзшей земле.
Но стоило нам обменяться всего несколькими ударами, а техникам льда приблизится практически вплотную к месту, где мы сражалась, мои глаза вспыхнули золотым светом, а вокруг меня взметнулось яркое зарево, погружая всё вокруг нас и меня самого в яростное пламя.
— Не может быть, Виктория, — донёсся где-то в дали ошеломлённый голос Острогова, переходя на крик. — Прочь от него! Это восхождение утренней звезды!
Но было поздно, я сблизился с врагом и, схватив его железной хваткой, словно ракета, взмыл с ним вверх, источая неистовый жар, от которого даже его каменная кожа стала, плавимся каменными слезами, прожигая плоть врага до самых костей.
Вой отчаянной агонии вырывался из столба огня, в котором мы, взлетев на десяток метров в высоту, вновь обрушились на землю, погружая всё вокруг себя в огненный хаос вырывающийся из воронки в земле.
Вспышка света накрыла поле, сотрясая ударной волной само пространство, а я уже был рядом с мужчиной со шрамами, который только и успел выставить перед собой метровую в толщину стену льда как щит.
Мой удар огненным кулаком сотряс преграду, застав её трещать и осыпаться кусками льда, а второй удар завершил дело, разнеся её вдребезги.
Вот только второго убийце и самого Острогова за ней уже не было, только ледяной покров, словно живое существо поглощал с ног тело Елены, грозя ей заключением в ледяном саркофаге.
Рванув туда я, не складывая видимых печатей утратив окутывающий меня огонь, в секунду остановил вражескую технику, после чего с жутким спазмом в теле, харкая кровью, стал озираться по сторонам, ища врагов. Но их не было видно, как и тела сгоревшее до состояния головешки убийцы.
Услышав очередной крик Елены, я всё еще, будучи на чеку, повернулся к ней и, схватив её за подбородок, дабы она не крутила головой в страхе и паники, впился в её глаза, слагая свободной рукой печати разума.
А уже через пару вдохов, к сотворению печатей пришлось применить и вторую руку, склонившись над лежавшей в снегу девушкой.
Пробираясь сквозь дебри чужой техники, я незримо бороздил отголоски иллюзий навеянных Елене Остроговым, и ужасался их картинам, ощущая на подсознание нечто до боли в груди знакомое, но словно скрытое за кошмарами видений.
Распутывая клубок техник разума, в который словно в кокон была запутана Елена, я чувствовал, что большая часть работы хоть и топорно и грубо, но была проделана.
По моим щекам из глаз лилась кровь, но они были широко распахнуты, не разрывая зрительный контакт с Еленой ни на секунду, которая была к ним прикована, словно незримыми канатами.
Пробираясь через очередную путаницу техник наложенных на Лену, я на грани сознания и подсознания, увидел, как она странно и не свойственной ей улыбкой улыбнулась осознанно посмотрев мне в лицо.
Её плечо дрогнуло, поднимая замёрзшую покрытую снегом руку, и робко прислонив ладонь мне к голове, провела ледяными пальцами от виска до подбородка, после чего бессильно уронила руку в снег, вновь уходя в бессознательное состояние.
Это было мимолётное действие, но от него моё тело сжалось в щемящей тоске и боли, чуть не выводя меня из медитативного состояния.
В дали же послышались крики и хруст снега и крики, которые не сулили мне ни чем хорошим.
Мне нужно было совсем немного времени, дабы разбить последние центры чужой техники, от чего я не глядя на бегущих людей, поднял снежный шквал и обрушил его на тех, кто вот-вот должен был добраться до нас, и с большей скоростью и рвением погрузил своё сознание в разум Лены.