Боги держали тот же стиль и в одежде. Пышные платья у женщин, изящные костюмы у мужчин. Каждый старался подчеркнуть цветом свой Дар. Исключения делались лишь в те моменты, когда небожители спускались в мир людей к подопечным. Тогда каждый старался одеться скромнее.
Как бог огня в тот день, когда это место перестало быть его домом.
Тогда Дарующий пламя появился на пороге Главного зала уже после того, как всё вскрылось. Он выглядел растерянным и одиноким. Его одежда промокла, с бежевого плаща капала вода. В том месте, где нашли тело подопечной Адена, шёл дождь.
Следом в зал вошёл мрачный Деланей. По старой традиции он лично провожал душу погибшего Одарённого в мир мёртвых, и этот раз не стал исключением. Бог тьмы выглядел недовольным, даже рассерженным.
— Ты должен признаться хотя бы себе в том, что это твоя вина, — говорил он. — Не стоило оставлять девчонку одну даже на минуту. У неё было слишком много врагов.
— Я понимаю, — Аден остановился и беспомощно оглянулся по сторонам.
Небожители оглядывались, вставали со своих мест, чтобы лучше видеть провинившегося бога. Ведущая битву стояла там же, где и несколько часов назад, когда девчонка погибла — возле Видящего кристалла. Именно она увидела, как всё случилось.
А Деланей был рядом в тот момент. Он подошёл, едва Сиири заговорила о случившемся. Он первым заметил, что это нарушение одного из законов отца. Он первый сказал, что за это должно последовать наказание.
Конечно, легко бросаться обвинениями и требовать взыскания за спиной провинившегося близкого человека. Но когда он стоит возле тебя, потерянный и одинокий, как сбежавший из дома подросток, полностью сознающий цену своему проступку и его последствия, ты моментально теряешь всю решимость. Аден был таким в тот момент. Глупым братом, решившим, что ничего страшного не случится, если он отлучится ненадолго, просто погулять. Безответственным ребёнком, бездумно принявшим решение, и одновременно взрослым, которому предстоит встать лицом к лицу с последствиями.
Он был своим, близким, родным. Тем самым родным, кого предстояло своими руками отправить на эшафот.
Ведущая битву молчала. Несколько часов назад она, преисполненная праведного гнева, наговорила слишком много. Что так относиться к своей работе непозволительно. Что ответственность Столпа за содеянное много выше, чем ответственность любого другого небожителя. Что ни в коем случае нельзя просто так отпускать виновника. Что богу, который не способен уследить за подопечным, не место в Мире грёз.
И небожители слышали каждое её слово.
— Толку с того, что ты понимаешь? — в голосе Деланея слышалась злость. — Это не просто какая-то мелочь, это прямое нарушение закона отца. Мы не можем это просто так оставить, мы должны…
— Что именно мы должны, Деланей? — послышался высокомерный голос Лилиан.
Ведущая битву обернулась. Во взгляде богини любви не было ни капли сожаления. Если бы её Даром был огонь, и если бы он действовал на богов, от Адена не осталось бы и пепла.
— Мы должны призвать отца, — холодно отозвался Порождающий тьму. Казалось, температура в зале упала на несколько градусов. — Его закон был нарушен. Он должен сказать нам, как поступить.
— Есть и другой закон отца, — заговорил Созидающий воздух. — Мы оберегаем не только мироздание, но и его покой. Мы должны сами решать такие мелочи.
Ведущая битву зажмурилась. Происходило что-то неправильное, неестественное. Так не должно быть. Боги не должны спорить, выступать друг против друга.
Но если вдуматься… Кто, если не она, позволил этому случиться? Чьи ядовитые слова так жадно ловили небожители? Быть может, началось всё с крошечного семечка — обвинений Деланея — но кто позволил ему прорасти? Ведущая битву не могла повернуть время вспять. Не могла забрать бездумно брошенные в гневе слова. Оставалось только открыть глаза и наблюдать за всходами.
— Не говори глупости, — тихо сказал Деланей. — Не нам решать…
— Не нам? — к поднявшимся присоединилась Благословляющая воду Линн. — Один из нас уже нарушил законы отца сегодня. Ты предлагаешь потянуть одно преступление за другим?
— Но…
— Это не просто преступление против отца, это преступление против нас всех, — решительно заговорил Фалберт. — Разве не ты говорил, что виновник должен быть наказан?
— Я говорил не…
— Сиири, скажи уже, — Покровительствующая любви обернулась к богине войны. — Мы все слышали твои слова, как и слова Деланея.
Ведущая битву растерянно взглянула на Адена. Прежде блестящие каштановые локоны не распущены по плечам красивой волной, а собраны в хвост на затылке. Грубая трёхдневная щетина, которую бог огня раньше никогда себе не позволял, разом добавляла лишние пять лет к видимому возрасту в двадцать пять. Взгляд некогда живых карих глаз словно потух, как будто в душе Дарующего пламя навсегда погас огонь. Это пугало больше всего — предчувствие того, что пылающее сердце больше никогда не подарит свой свет окружающим.
Аден знал, что виновен. Он был готов ко всему, и эта обречённость словно ощущалась физически. Ведущая битву невольно подумала, что Лилиан могла связать их чувства, но та вряд ли стала бы тратить силы на подобные мелочи.
— Можешь и не говорить, мы хорошо всё запомнили, — сказал Фалберт. — Прекрати его защищать, Деланей. Даже так. Прекрати делать вид, что ты его защищаешь, и скажи уже, что думаешь на самом деле.
Воцарившееся в зале безмолвие не было тишиной. Оно пронзительно звенело, и этот звук резонировал в сердцах богов, настраивал всех на одну волну. Ведущей битву казалось, что громче тонкого звона стучит её сердце. Разве никто не слышит?
— Я никого не защищал. — Слова Деланея со свистом рассекали воздух зала, как удары плетью. — Я предложил судить Адена честно. Так, как подобает богам. Если вы считаете, что знаете лучше… что ж. Пусть будет так.
— То есть, богам подобает нарушать законы ради преступника? — заговорила Лилиан. Вкрадчивый голос растекался ядом в воздухе и проникал в раны, оставленные плетью предыдущих слов. — Не думаю. Мы сами способны найти решение. С тобой или без тебя.
— Она права, Деланей, — добавил Фалберт. — Мы уже давно живём одни, без отца. Мы должны быть самостоятельными.
Порождающий тьму усмехнулся, и в этой усмешке чувствовалась фальшь и нервозность.
— Что ж, — он поднял руки вверх. — Судите. Вам ведь лучше знать…
Ведущая битву помнила тот день до сих пор, как просмотренную тысячу раз драматическую пьесу. Как боги встали со своих мест, как принялись обсуждать наказание для преступника. Преступник. Именно это слово причиняло особую боль, как будто каждый раз, когда его произносили, новая острая игла впивалась в тело Сиири. Как и слова о том, что богу, не сумевшему уследить за подопечной, не место в Мире грёз.
Именно эта фраза стала приговором.
Ведущая битву помнила и безумную улыбку на губах Деланея, когда Дарующий пламя безропотно принял свою участь. Сиири до сих пор не понимала, почему бог тьмы смеялся. Было ли это защитной реакцией, или чем-то иным?
Той ночью астрономы Европы отметили самый яркий звездопад в истории. Конечно, в истории, известной им самим, как они оговаривались. Ведущая битву спустилась в мир людей, чтобы видеть всё своими глазами. Это выглядело так, словно небо безмолвно плакало вместе с богиней войны. Крошечные бриллиантовые слёзы небес, конечно, на самом деле не были звёздами. Так разбивалось сердце пламени, сердце бога огня, оторванное от всего, что он любил; осколки его метеоритным дождём расчерчивали чёрное небо, и крошечные линии света отражались в водной глади озера, на берегу которого сидела Ведущая битву. Она не могла видеть чудесной картины, расстилавшейся возле её ног. Она беззвучно плакала вместе с небесами…