В его облике было что-то знакомое. Может быть, струящиеся по плечам мраморные локоны? Или черты лица? Или, возможно, всё впечатление вкупе, производимое обликом падшего божества? Веронике казалось, что она видит в нём ту же внутреннюю силу и достоинство, которые источал его сын. Или воображение разыгралось и здесь тоже?
Борозда в душе напомнила о себе короткой вспышкой саднящей боли. Вероника затаила дыхание. Вся её решимость растаяла лёгкой дымкой, будто её и не было. И правда, о чём она должна сказать? Что его сын тоскует по нему? А было ли это так на самом деле? Может быть, на самом деле Кайл тосковал по жизни, которую уже не вернуть? Вероника закусила губу. Нет, отступать нельзя. Надо хотя бы начать, а там слова сами найдутся.
Вероника села на мраморный пол напротив статуи и снова взглянула в безжизненные глаза. Услышит ли падший бог то, что она скажет? Может ли он до сих пор это слышать? Кто знает. Вероника вдохнула и выдохнула, собираясь с силами. Слышит, не слышит… Сколько ещё оправданий надо отыскать, прежде чем решиться?
— Если честно, я сейчас чувствую себя очень глупо, — неожиданно для самой себя заговорила Вероника. Её голос, тихий и нерешительный, прозвучал словно со стороны, и это придало уверенности. — Я крайне редко прихожу сюда, чтобы попросить о чём-то… Вернее, я ни разу сюда вот так не приходила. Боже, какой бред…
Вероника вновь вдохнула и выдохнула. Статуя не отреагировала на её слова — да и не должна была. Не ожидала же она на самом деле, что падший бог возьмёт и объявится перед ней, стоит только заговорить?
— В общем, это даже не для меня, нет. Это по поводу твоего сына. Кайл, он… Он хороший парень, правда. Я не знаю, зачем ты скрывал его всё это время. Хотя о чём это я, это же твоя божественная воля. Проклятье…
Вероника на мгновение зажмурилась.
«Ну же, возьми себя в руки!» — мысленно приказала себе она.
— Кайл хороший парень, — решительно повторила она. — Конечно, мы знакомы недавно, но уже очень много пережили вместе, взять те же самые связанные чувства… Я знаю, он тоскует. Он не хочет со мной откровенничать, и я полностью его понимаю. Три недели — это не срок для того, кто сто пятьдесят лет провёл в полном одиночестве. Но я очень хочу помочь ему, и не знаю, как. Всё так сумбурно, прости…
Вдох. Выдох.
— Наверное, это будет наглостью, но… Я подумала, если бы ты поговорил с ним, то мог бы понять, что случилось. Ты можешь это сделать, только не говори, что не можешь. Ты уже совершил грехопадение, ты уже ничем не связан с Миром грёз и ничем ему не обязан, ты можешь не исполнять правила. Пожалуйста, приди к Кайлу, поговори с ним. Пожалуйста. Я одна не справляюсь. Он очень дорог мне как друг, как хранитель, как… — Вероника на мгновение замолчала. К щекам прилил жар, судя по ощущениям — можно смело яичницу готовить. Произнести последнее слово она не решилась даже для себя, хотя оно так и таяло на языке, даруя приятный и нежный привкус сливочного мороженого. — В общем, он мне дорог. Прошу тебя. Я никогда никого ни о чём не просила. Я всегда справлялась сама, потому что не видела смысла к вам обращаться, вы же наблюдатели. Но теперь…
Вероника неожиданно осознала всю глупость ситуации. Дарующий пламя действительно не был ничем связан. Правила, обязанности, законы… Его могла контролировать разве что магия мироздания. Он потерял всё. Разве стал бы он выходить из тени ради сына?
Стал бы. Вероника не раздумывая ответила себе на этот вопрос. Она помнила, каким был Кайл в редкие минуты откровения между ними. Можно сделать ставку на то, что дух стал таким потому, что всю жизнь пребывал в одиночестве. Но если вдуматься… Разве может человек дарить свет, если сам не был рождён со светом в душе? Разве может зло породить добро?
— Не знаю, слышишь ли ты меня, но всё же надеюсь, что да, — прошептала Вероника. — Я верю не только в твоего сына, что он по-настоящему прекрасный человек. Я верю и в тебя тоже. Ты ведь позволил Кайлу появиться на свет, отчасти повлиял на то, кем он стал. Я верю, что ты не только услышишь мою просьбу, но и выполнишь её.
Бог огня не торопился отвечать, да и вообще реагировать. Сколько Вероника ни всматривалась, она не видела изменений в облике статуи. Стоило идти и лечь спать, но чутьё заставляло оставаться на месте. И Вероника оставалась, терпеливо выжидая чего-то.
Она не знала, что Кайл наблюдал за происходящим, прячась в тени статуи бога огня. Дух ушёл в тот момент, когда Вероника, так и не дождавшись ответа, собралась возвращаться.
Наблюдавший из тени собственной статуи Деланей вернулся в Мир грёз только тогда, когда за его дочерью захлопнулась тяжёлая дубовая дверь.
Поход ко вторым тренировочным площадкам походил на затяжной марафон на выживание. Здесь уже не было тропы, подготовленной для туристов — лишь небольшой коридор, протоптанный и прорезанный в непроходимой чаще. Как предупреждали руководители академии, два километра дороги преодолеваются подготовленными к таким нагрузкам героями за четыре часа. Тропа специально не облагораживалась, поскольку сложный переход включен в стандартную программу тренировок. Чемпионы рассчитывали преодолеть этот путь за шесть часов.
Сложно сказать, давался ли этот переход легче, чем предыдущий. Спустя сорок пять минут после того, как чемпионы вышли через западные ворота и погрузились в буйство зелёных и коричневых тонов леса, смазанных прозрачной серостью дождя, Вероника впала в странный транс — наверное, сказались последствия бессонной ночи. Она машинально следовала за Джереми, заткнув уши наушниками, в которых играли в случайном порядке все песни WithinTemptation. Непривычный музыкальный стиль группы и близость необузданной, дикой природы настраивали на мистический лад. Шла ли тропа на подъём или на спуск, попадалась ли по дороге река, Вероника не замечала. Мысленно она была далека от происходящего.
«Я рад, что мы встретились». Даже присказка «Если ты хочешь это услышать, то я скажу» нисколько не портила впечатления. Может быть, дело в волшебстве атмосферы, а может в том, что они впервые поговорили по душам — кто знает? Вероника невольно улыбалась, стоило ей вспомнить чудесные слова. Вчера она, наверное, видела настоящего Кайла — без прикрас, без маски вечно недовольного плохого парня, которым он так стремился казаться. Серьёзный и одновременно легкомысленный, открытый для откровенного разговора, но всё же отстранённый и замкнутый, дух, казалось, соткан из противоречий, и это ему очень шло. Вероника поймала себя на мысли, что эту головоломку она никогда не разгадает до конца. Не потому, что не может — наступит время, и между хранителем и его подопечной не останется секретов — а потому, что не хочет. Таким, какой он есть сейчас, Кайл нравился ей гораздо больше.
Но он считал, что у них нет будущего. Нет, конечно, он прав. О каком будущем может идти речь? Кайл уже давно мёртв; лишь потому, что он находится рядом, его нельзя считать за живого человека из плоти и крови, каким бы тяжёлым и тёплым на ощупь он не был. Дух будет жить до тех пор, пока не иссякнет его жизненная сила, в том числе и пока жива Вероника. А ведь она будет взрослеть, стареть… И кто знает, вдруг она решит остаться в Санктуме, стать действующим героем и заняться исключительно работой «по профессии»? Тогда будущее и вовсе предсказать невозможно, любая миссия станет угрозой для жизни…
Нет, Кайл прав. Они не смогут встретить будущее вместе, но у неё одной ещё всё впереди. Да и Джереми хороший парень. Возможно, она и вправду ему нравится. Может, стоило последовать совету духа? В конце концов, что она теряет? Даже не так. Не кажется ли ей, что она многое потеряет, если не решится?