Человек осмелился возразить богу! В тот момент это казалось безумием, но сейчас… Почему только Сиири не послушала его тогда?
Ответ стоило искать в прошлом. Ведущая битву попыталась вспомнить всё с самого начала. Как Деланей подошёл к ней и предложил поучаствовать. Как легко он уговорил её! Всего-то и требовалось, что сыграть на материнских чувствах, которые Ведущая битву и без того испытывала к студентам. А как удачно он делал вид, что пытается поступать правильно? Обвинял Лилиан, как когда-то Адена, предлагал призвать отца и прекратить самосуд… А Сиири доверяла ему, считала его другом… Что, если Деланей с самого начала решил подставить её под удар, а чтобы она ничего не заподозрила, играл роль заботливого братца?
Сердце замерло на мгновение. История с Дарующим пламя повторялась точь-в-точь, словно кто-то заново отыгрывал знакомый сценарий. Подружиться, проводить время вместе, выяснить настроение, а затем ударить в спину…
Среди всех небожителей Деланей выбрал именно их. Бог огня и богиня войны, Столп и хранительница академии. Почему? Почему не Проводящий время, обладающий самым страшным Даром? Почему не Созидающий воздух? Он и вовсе был Столпом и хранителем Священной земли в одном лице…
Ответ нашёлся моментально. Потому что Аден заметил, что в один день Деланей изменился, а Сиири смогла случайно раскусить его планы, хотя и не до конца. Богу тьмы явно было плевать, кого подставить под удар, и потому он с лёгкостью устранял тех, кто ему мешал.
Липкая, ледяная рука страха сжала сердце. А что, если Деланей не просто обвинял неугодных богов, но и сам подставлял их под удар? Что, если эти смерти — его рук дело? Ведь обвинить можно кого угодно — да кто из них не без греха? — но результата не будет, а здесь совершалось настоящее преступление.
Богиню войны охватила дрожь, но она не обращала внимания.
Когда Дарующий пламя заметил, что его друг изменился, он спрашивал всех, не замечали ли они того же. Шёпотом, исподтишка, чтобы Деланей не узнал, но ему всё равно донесли. И всего через день после показательного признания, что с богом тьмы всё в порядке, случилась трагедия с подопечной Адена…
Дверь в мир людей открылась и закрылась. Сиири в полной мере испытала чувство дежавю: вошедший в Главный зал Деланей был одет в насквозь мокрый костюм. Только теперь рядом с ним не было Дарующего пламя.
— Я проводил его, — тихо сообщил бог тьмы и взглянул на Сиири. — Он не винит тебя, милая. Он считает, что истинный виновник скрывается в тени, и, видит отец, я с ним полностью согласен.
Сердце заколотилось как сумасшедшее, и его ритм, казалось, заглушал все звуки мира. Словно во сне, сквозь неясную дымку, Ведущая битву взглянула на бога тьмы.
— Как ты считаешь, кто это?
Порождающий тьму пожал плечами.
— Я не знаю. Пока у меня нет доказательств, я не стану называть чьё-либо имя.
На несколько мгновений в зале воцарилась тишина, и только сердце богини войны отстукивало бешеный ритм. Она с трудом находила в себе силы, чтобы не лишиться сознания. Конечно. Деланей не станет обвинять сам себя…
— Это всё может подождать, — прогремел голос Воздающего свет. — У нас есть проблема поважнее, Деланей.
— Думаешь, может быть что-то важнее, чем это? — холодно отозвался бог тьмы. — Среди нас враг, и мы…
— Проблемы нужно решать по мере их поступления, — перебила его Благословляющая воду. — Наша первая проблема — преступление Ведущей битву.
Сорвавшееся с губ богини воды слово как будто повисло в воздухе у всех на виду, в самом центре зала. Вот оно, произнесено наконец. Сиири зажмурилась.
— Послушайте, друзья… — заговорил Деланей, но его перебил Созидающий воздух.
— Снова предложишь позвать отца? Ну уж нет. Мы не станем этого делать, и точка.
— Мог бы и дослушать для начала. Я предлагаю доверить суд людям.
Изумлённая Сиири не выдержала и открыла глаза. Бог тьмы невозмутимо смотрел на небожителей, собравшихся вокруг него. Со стороны могло показаться, что они загнали его в угол, но Ведущей битву Деланей казался великаном в окружении мышей.
— Я не ослышался? Доверить людям судить богов? — прошептал Фалберт.
— Именно, друг мой, — бог тьмы кивнул. — Мы не сможем сами разрешить этот вопрос, и потому стоит обратиться к третьему судье. Если вызвать отца мы не сможем, то почему бы не спросить людей?
Такого никто не ожидал. Сиири уж точно. Она застыла, позабыв, как надо дышать.
Деланей вышел вперёд.
— Разве не это заповедовал нам отец? Прислушиваться к людям, учиться у них и позволять им направлять нас. Мы созданы для них, они существуют для нас. Не пора ли вернуться к истокам и вновь прислушаться к людям? Сиири, милая, что ты думаешь?
Услышав своё имя, богиня войны словно очнулась от сна. Она смотрела на Деланея, не понимая, чего он от неё хочет.
— Отличная идея, — кивнул Фалберт и тоже обернулся к Ведущей битву. — Сиири, слово за тобой. Позволишь ли ты людям судить тебя?
Мысль по капле проникала в сознание, теплом разливалась по венам. При упоминании людей Сиири всегда в первую очередь вспоминала Элиота. Самый ответственный, самый серьёзный, самый сдержанный человек. Самый справедливый и надёжный. Тот, кому можно доверить свою жизнь.
Доверить свою жизнь?
— Если позволите, я бы хотела, чтобы меня судил Элиот Кэмпбелл, — еле слышно сказала Ведущая битву.
Боги зашептались. Деланей оглянулся по сторонам, затем посмотрел на Сиири.
— По-моему, это отличная идея.
— Да, — неожиданно поддержал Фалберт. — Согласен.
Другие боги одобрительно закивали. Ведущая битву натянуто улыбнулась и рассеянно посмотрела вдаль. В Видящем кристалле всё ещё отражалось изображение острова, где так печально завершились испытания, но теперь что-то изменилось. Сиири прищурилась, попыталась вглядеться.
Элиот и Санни стояли, держась за руки, в окружении двенадцати фигур, словно нарисованных золотыми линиями света. Они что-то бурно обсуждали. Почуяв неладное, Сиири поднялась на ноги. Боги вокруг говорили, спрашивали её о чём-то, но она не обращала внимания.
Внезапно на изображении в кристалле полыхнула вспышка золотого света.
Сердце богини войны замерло.
Сияние погасло. Элиот и Санни исчезли.
Глава XVIII
Деланей привёл Веронику в своё тайное убежище — небольшую пещеру, скрытую в горах юго-западной части Священной земли. Он оставил дочери хрустальный шар, который она забрала во время испытаний. Бог тьмы назвал его осколком Видящего кристалла и объяснил, как с его помощью можно было увидеть всё, что происходило на земле.
Здесь Веронике пришлось провести почти сутки в полном одиночестве. Балансировать на грани, стараться не думать о том, что произошло совсем недавно. Пока был шанс, пока она отвлеклась, пока проблемы забили голову — не думать. Не вспоминать. Не слушать песню, которая была у них общей. Её — одна из любимых, у него — на звонке телефона.
Она делала всё, чтобы отгородиться от воспоминаний. И хороших, и плохих. Здесь пригодился опыт жизни с «Кайлом» — похожие усилия приходилось прилагать в те редкие минуты, когда «духа» охватывали сильные чувства.
О нём тоже вспоминать не стоило. Хоть и не так болезненно, но всё же…
Это место походило на небольшую комнату в общежитии, не хватало только оклеенных обоями стен и отштукатуренного потолка. В правой стороне пещеры располагалась миниатюрная кухня: несколько шкафов, электроплита, холодильник и куча мелкой бытовой техники. Вероника боялась даже подумать, каким чудом всё это работало без электричества. Вдоль дальней стены располагался чёрный кожаный диван, возле него стоял книжный шкаф. Вероника нашла там все четырнадцать «Сказаний», о которых в своё время говорил Кайл, вернее, Аден. Со скуки она взяла некоторые из них и попыталась понять, о чём идёт речь, но уже через час поставила все книги назад, кроме одной.