В наступившей относительной тишине, Дубов услышал тихий шепот призрака:
— Правее ратуша, левее храм Лиины, прямо… девки…
— Тебе бы все о девках! Ну как тут затеряться?
Андрей быстро прошел площадь и вскоре достиг противоположных ворот города.
Сразу за воротами ему улыбнулась удача в виде пьяного мужичка в сером балахоне, который сидел на бревнышке под стеной трактира. Трактир стоял сразу за городской стеной. Бревнышко лежало у двери питейного заведения. Мужичок вольготно восседал на бревнышке и приветствовал приближающегося Андрея до боли знакомой фразой:
— Братишка, угости странника! Дело богоугодное! — перевел шепотом Мигуэнци.
— Ну нет, человече, — надул губы Андрей, повторяя перевод призрака, — угощать это зло. Давай я куплю твой плащ. И торбу. За пяток золотых.
Уже через пару минут, страждущий пропойца нырнул в трактир, а Андрей унес свою неожиданную мечту: слегка потертый серый плащ с капюшоном и огромной заплаткой на правой ягодице. И большой холщовый мешок на сдачу.
А еще через полчаса из ближайшей рощи в сторону главного тракта шагал плечистый то-ли монах, то-ли жрец какого-то бога с посохом и закинутым за плечо набитым мешком.
День даже еще не подошел к полудню, когда путник добрался до очередного городка.
Плюсом было то, что теперь никто не обращал внимания на жреца, целеустремленно идущего куда-то по пыльной дороге. В минус можно было записать то, что Андрей банально выдохся. Ноги городского жителя ругались и отказывались продолжать путь даже с частым отдыхом.
К счастью, под стенами второго городка, прямо по сторонам тракта бурлила ярмарка. Было на что посмотреть! Кто-то что-то продавал, а кто-то это самое «что-то» покупал. А какой-то азартный мужик, пытаясь заключить выгодный контракт на продажу воза розовых тыквообразных плодов, раз за разом шлепал шапкой об землю. Потом поднимал и снова шлепал. Его оппонент только слегка выпятив губу, слегка покачивал головой.
Андрей почти рухнул около колеса первой же телеги и пробормотал призраку:
— Слушай кто куда едет. Точнее, надо узнать кто куда возвращается, — в его голове, пытающейся спасти саму себя и другие части тела, вызревал хитрый план.
Вскоре Мигуэнци удалось найти идеального перевозчика. Сильно косматый и слегка глуховатый пожилой крестьянин распродал свой нехитрый товар и громко рассказывал какому-то куму, что пора запрягать, что ехать ему одному, что ехать надо поскорее, дабы успеть к ночи домой и что проедет он вечером около города Упал.
Андрей натянул капюшон плаща поглубже, догнал крестьянина при выезде с ярмарки и с помощью призрака договорился доехать до того самого Упала за четверть золотого.
Крестьянин, обрадованный неожиданному приработку, начал было расспрашивать пассажира, любопытствуя кто тот есть, да с какой целью ему надо в их городишко. Андрей попытался пробурчать что-то, но глуховатый возница, и не надеясь что-то расслышать, выдавал длинные монологи почти без передышки.
— Много треплется, — Мигуэнци переводил только смысл, роняя одно слово на двадцать, сказанных мужиком, — говорит что ты человек божий, говорит что в храм ты, вероятно, направляешься, говорит что храм известный, на все графство известный, что храм от мозговых болестей. Я вот думаю, что он зря туда почаще не ходит. Еще про виды на урожай рассказывает.
Дальше было выдано много информации про жизнь в деревне, про соседей, про родственников. Несмотря на никчемность сведений, Дубов слушал перевод с большим вниманием. Все-таки мир новый, неосвоенный. Ознакомиться с бытом простого народа полезно для выживания.
Также много нового дало наблюдение за тянущимися вдоль дороги садами, изредка сменяемыми какими-то полями. Андрея удивило явное преобладание деревьев над злаками и он, дождавшись когда возница выдохнется прокричал вопрос на тему: «А что у вас в деревне выращивают». Воодушевленный таким животрепещущим вопросом мужик долго и обстоятельно рассказывал про все культуры, которые обрабатывались в этих краях, затрагивал тонкости в обработке, переработке и хранении. Обстоятельно прошелся по ярмарочным и городским ценам в разрезе времен года. Затронул тему демографии и сравнил преимущества крестьянской жизни в городах, деревнях и даже хуторах.