Он ждал подробнейшего опроса, тщательно приготовился отвечать, рассчитывая показать свои знания. Но дядя Игорь задал десяток довольно простых вопросов, кивнул и сказал:
— Ладно, хорошо.
Мальчику казалось, что дядя Игорь изучает его. Смотрит чуть рассеянно, безразлично, взвешивая его на весах, чьих мер мальчик не знал и не мог представить.
Прощаясь в коридоре, дядя Игорь сказал как бы между делом:
— Рекомендацию на спецфакультет я напишу. Но при одном условии. Пусть приходит завтра утром к Третьей проходной. Я выпишу пропуск.
И родители, и мальчик остолбенели.
Третья проходная Института!
Их и было всего три. Каждый в Городе знал их.
Первая — где широкие ворота для машин и поцарапанные турникеты для рабочих. В бюро пропусков очередь, кто-нибудь пытается дозвониться по тугоухому внутреннему телефону. Документы проверяют пузатые вохровцы с револьверами в облезлых кобурах, пахнет скукой, пóтом, столовскими кислыми щами.
Через Вторую проходную ходил на работу сам отец. Застекленный вестибюль Института был занавешен плотными волнистыми шторами, и только когда на мгновение открывались двери, можно было увидеть серый мраморный холл, охрану в серых пиджаках. Картонные пропуска, годные для Первой, тут не годились. Только такие, как у отца: с фотографией, в темной дерматиновой книжице.
А Третья… Третья была просто железной дверью со звонком. Дверью в кирпичном торце дома без окон. Откуда-то все знали, что она ведет туда же, куда и другие две: во внутренний периметр Института, город в Городе. Напротив Третьей было запрещено останавливаться машинам, сразу подходил регулировщик. Рядом не строили ничего выше двух этажей.
Но кому принадлежала Третья, кто встречал пришедших за дверью — этого никто не знал. А кто знал, молчали.
— Ко Второй, — то ли переспросил, то ли поправил отец.
— Нет. К Третьей, — ответил дядя Игорь, мягко улыбнувшись. — В одиннадцать.
Мальчик почуял, что этот ответ по-живому режет нити, связывающие его с родителями. Отец не был за дверью Третьей. Не мог и надеяться там побывать. А он — будет.
Завтра.
В одиннадцать.
Утром отец дал ему свои наручные часы. Мальчику хотелось, чтобы весь мир знал, куда он идет. Но, как назло, прохожих попадалось мало, а возле Третьей улица и вовсе была пустынна. Хоть бы взгляд из окна, из проезжающего автобуса!
Секундная стрелка торопила. Мальчик поднес палец к звонку. Нажал. Кнопка оказалась очень тугой. Тишина. Вдруг ему показалось, что он может еще развернуться, уйти — к отцу и матери, в прежнюю жизнь. Он оглянулся. Пыльная улица. Какой-то высокий оборванец в черном, грязном ватнике остановился на углу, смотрит; откуда он тут взялся, это же Город, здесь нет бродяг! Мальчик вдавил кнопку что было сил. Внутри раздался резкий, похожий на сигнал тревоги звон.
Хмурый и удивленный прапорщик взял его новенький паспорт, переписал имя и фамилию. Пододвинул желтую тетрадь с закурчавившимися уголками: распишись. Позвонил по телефону, прокрутив две цифры на диске: 2–8.
Пришел другой прапорщик, сказал: следуйте за мной. В петлицах у него были те же змея и чаша. Сердце ушло в пятки от неброской близости тайны. Коридор. Обитая дерматином дверь. Узкий проход по двору, отгороженный кирпичной стеной; за ней кто-то скулит. Собаки, что ли? Следующая дверь. Вытертый линолеум на полу. Запах неубранного класса после каникул. Окна, в которые видно только высокие кирпичные стены. Лабиринт. Ему стало зябко. Он уже потерялся в пространстве, перестал ориентироваться относительно улицы.
Сейфовая дверь. Большая пустая комната. Следы на обоях — тут раньше были стеллажи. Мальчик был растерян и огорчен. Где приборы, где лаборатория, где, наконец, тайна?
Из двери напротив вышел дядя Игорь в простом синем халате. Еще один, другой дядя Игорь. Поманил двумя пальцами: иди за мной. Темным, пыльным коридором они попали в раздевалку, где стояли необычные, широкие металлические шкафы для одежды, сбоку — душевая, ситечки душей размером с головку подсолнуха.
— Когда-то мы тут переодевались, — сказал дядя Игорь. — Дальше начинается чистая зона. Теперь этого места нет. На бумаге этот корпус давно снесен, чтобы построить новый. Да вот строители припозднились. Этого места нет, понимаешь? Поэтому я могу привести тебя сюда.
Мальчик стоял, слушая каждое слово.
— Твой отец хороший химик, — сказал дядя Игорь. — Но он боится того, что исследует. Боится. Поэтому я никогда не возьму его в свою лабораторию. А ты боишься?
— Нет, — ответил он, не успев даже подумать.