Она оглядела гибкую девицу в черном вязаном платье до пола, с вышитыми по подолу серебряными листьями. Ее окружали пожилые мужчины.
— Я просто умираю от желания уговорить ее попробовать пену для ванны «Арансия». Как по-твоему, это грех — заниматься маркетингом на поминках? — И, не дожидаясь ответа, Аликс устремилась к девице.
— Девочки! Вот она! — прошипела Саломея, осторожно кивая в направлении ниши в дальнем конце комнаты, где виднелись София Д'Арлан и Джайлз. — Они болтают! — Она с оскорбленным видом уставилась на парочку. — Возмутительно! Флирт у могилы! Какая наглость!
— Кажется… на шифоне у нее нашиты пайетки? — с легкой брезгливостью спросила Марси и даже шею вытянула, чтобы получше рассмотреть платье Софии. — Эта женщина всеми силами пытается поддержать миф о том, что может позволить себе вещи от Валентино.
Очевидно, в данную минуту Марси искренне ненавидела Софию. Я же задумчиво озирала сцену. Что затеяла София? Флиртует с Джайлзом, хотя задумала сбежать с моим мужем? Невероятно!
— Ладно, я иду разлучать голубков, — объявила Саломея, устремляясь в направлении Джайлза и Софии. При этом она широко улыбалась, словно была невероятно довольна собой.
— Может, присядем? — серьезно спросила Марси. — Мне необходимо с тобой поговорить.
Мы вышли из зала и направились по боковому коридору, в конце которого стояли два уютных креслица.
— Уф-ф! — выдохнула Марси, падая в ближайшее. Дождавшись, пока я сяду, она начала: — Знаешь я кое-что слышала. И думаю, тебе нужно это знать. Хантер и София встречаются завтра в МоМА.
— Правда? Ты уверена?
Марси кивнула:
— Мне ужасно жаль, Сильви. Я кое-что подслушала вчера. Очевидно, София и Фиби пили чай в «Марке», когда ей позвонили. Мне клялись, что она назначила сексуальное рандеву с женатым мужчиной и выбрала при этом самое романтическое место в музее: они встречаются в шесть часов в бельэтаже, перед картиной Моне.
Глава 20 Безумие в МоМА
Позже в этот же день, часов около четырех, до меня наконец дозвонился Хантер. Яне собиралась брать сотовый и, услышав голос Хантера, так разнервничалась, что меня начало трясти.
— Дорогая, куда ты исчезла? Я с ума схожу, — начал Хантер.
Поверить невозможно, что Хантер сумел меня найти! Мои друзья клялись не выдать тайны, и последние несколько дней я почти не включала сотовый. Но где-то в глубине души чувствовала некоторое облегчение, что муж не сдался и продолжал меня искать.
— Куда бы я ни делась, лишь бы быть подальше от тебя! — выкрикнула я.
— Но что случилось, Сильви?
— Ты прекрасно знаешь, в чем дело! София…
— Ты это о чем?
Я не сразу ответила. Как лучше объяснить?
Наконец я глубоко вздохнула и злобно процедила:
— По словам Марси, ни для кого не секрет, что у тебя с Софией роман.
Последовало молчание.
— Что? — наконец выдавил Хантер.
— Не станешь же ты отрицать, что в тот уикэнд был в Лондоне вместе с Софией? Это ты повел ее в ювелирный магазин. Она сама рассказала об этом Марси и еще половине Нью-Йорка! А потом я видела ее в Мегеве с моим кулоном на шее. Поверить не могу такой наглости!
— Я никогда не дарил Софии кулон! И все могу объяснить…
— Он все еще на ней! — По мере усиления гнева повышался и мой голос. — Больше никаких объяснений. Я знаю, что ты затеял. Лгал мне все эти месяцы…
— Дорогая, ты ошибаешься…
— Только оставь меня в покое, Хантер, больше я ни о чем не прошу. Мне не нужно лжи. — Слова срывались с губ быстрее и быстрее, словно я боялась, что не успею высказать все. — Я в жизни не была так несчастна. Нам лучше развестись. Лучше уйти первой, чем быть брошенной, — повторила я слова Лорен.
— Что ты говоришь?
— Я ухожу от тебя! — крикнула и отключила телефон в порыве бешенства.
Уже успокаиваясь, я долго смотрела на телефон, по-прежнему зажатый в руке. Хантер, казалось, был искренне шокирован. И совсем не чувствовал себя виноватым!
— Но было бы странно, если бы он так сразу взял и признался во всем, — сказала я себе. Кроме того, Лорен открыла мне ужасную правду: мужчины, заводя роман, становятся чрезвычайно нежны со своими женами. Отныне мне придется самой заботиться о себе.
Можете представить мое состояние, когда, прибыв в МоМА без десяти шесть, я увидела очередь, которая вилась по Пятьдесят третьей улице до самой Шестой авеню. Сотни восторженных почитателей искусства терпеливо… нет, с радостью стояли в очереди, чтобы проникнуть в большой стеклянный короб. К тому же у обочины припарковался автобус, из которого высыпало множество французских туристов. Я взглянула на часы: без пяти шесть.
— Сколько нужно простоять в очереди? — спросила я охранника.
— Сорок пять минут, — отчеканил он как автомат.
— Но…
«Через пять минут я должна поймать мужа, изменяющего мне с одной негодяйкой», — едва не выпалила я. Господи, как это все угнетает!
— Нельзя ли купить билет где-то еще? — спросила я.
На улице стоял убийственный холод. Мои руки медленно принимали призрачно-лиловый оттенок. На свете нет ничего более жестокого, чем январский Нью-Йорк, лишенный рождественской иллюминации, морозящий обитателей до костей и утопающий в слякоти. Особенно когда твой муж сорвался с поводка и поддался чарам подлой охотницы за мужьями.
— Да. В Интернете, — кивнул охранник.
Много мне это даст!
Я беспомощно уставилась на него.
— Или в «Тикетмастере», телефон 212-555- 60000.
— Спасибо, — с облегчением выдохнула я.
Благодарение Богу, я могу позвонить в «Тикет-мастер» и заказать билеты на шесть. Две минуты еще имеется.
Я набрала номер на сотовом. Ответил, разумеется, компьютер. Черт!
— Добро пожаловать в «Тикетмастер». Пожалуйста. Слушайте. Внимательно. Меню. Изменилось.
До чего же медленно!
Я в нетерпении нажала на ноль. Может, хоть на этот раз доберусь до оператора!
— Простите. Я. Не. Понял. Добро пожаловать в «Тикетмастер».
На этот раз я дослушала до конца и нажала цифру пять, отвечающую за продажу билетов.
— Привет. Какое шоу? — прозвучал женский голос. Ура! Человек!
— МоМА, — промямлила я.
— Бродвейская постановка?
Господи Иисусе!
— Музей современного искусства, — объяснила я, стараясь не впасть в истерику. В конце концов, низкооплачиваемая особа на другом конце провода не виновата в том, что я опоздала и теперь не могу проследить за свиданием мужа и его любовницы!
— Чтобы заказать билеты в МоМА, пожалуйста, позвоните по номеру 212-555-7800.
Я взглянула на часы. Начало седьмого. Безнадежно.
Все же я принялась набирать новый номер и тут вдруг ощутила чье-то прикосновение. Обернувшись, увидела Марси.
— Я не могу войти! — всхлипнула я.
Непривычно мрачная Марси помахала перед моим носом карточкой с надписью «Член правления МоМА», взяла меня за руку и повела в музей.
— Я подумала, что тебе не помешает моральная поддержка, — пояснила она.
МоМА всегда напоминает мне гигантскую банку для сладостей, в которой кишат мухи. Картины похожи на огромные конфеты, подвешенные в воздухе на невидимых нитях, а посетители словно съеживаются, превращаясь в крошечные черные точки, перелетающие стаями от де Кунинга до Уорхола. Куда, о, куда подевалось мирное, способствующее самосозерцанию местечко, о котором я читала во множестве заметок «Нью-Йорк таймс»? Тут обстановка больше напоминает Таймс-сквер.
— Марси, уже десять минут седьмого, — прошептала я, встревоженно озираясь. Мы стояли в просторном белом атриуме, тянувшемся от Пятьдесят третьей улицы через весь квартал к Пятьдесят четвертой. Прямо перед нами возвышалась широкая лестница в бельэтаж, где, согласно тем, кто любит полемизировать о противоречивых направлениях искусства, висит знаменитая картина Моне «Облака, отражающиеся в пруду с водяными лилиями». Огромный стеклянный балкон позволяет стоящим внизу глазеть на посетителей наверху и на гигантский зеленый пластиковый вертолет, парящий над лестницей.