Мне показалось, что она слишком долго и слишком пристально смотрела на Хантера, прежде чем повернуться ко мне:
— Хантер такой славный. Он помогает мне с одним проектом, над которым я работаю. Он такой милый.
— Не могу с этим не согласиться. — Я улыбнулась Хантеру. Он ласково обнял меня за талию.
— Да, он очень внимательный муж, — снова встряла Марси, направляя стрелу в Софию.
— Эй, девушки, довольно обо мне, — смутился Хантер.
— Сильви, умоляю, будь лапочкой и позволь мне украсть Хантера еще на пять минут, чтобы закончить разговор, — попросила София и, не дожидаясь ответа, увела Хантера к камину.
Марси раздраженно передернула плечами.
— Наверное, у меня начинается паранойя, — фыркнула она.
— Кстати, о мужьях. А где же твой? — спросила я, пытаясь сменить тему.
— Не знаю, — ответила Марси, по-моему, ничуть не встревоженная этим обстоятельством.
— То есть как это не знаешь? — удивилась я.
— Забыла.
— Марси! — запротестовала я.
— О, Кристофер, возможно, в какой-нибудь дыре вроде Кливленда и что-то там продает. Не могу же я все запоминать. Да и какая разница?
Но тут появилась Лорен — она лихо катила по мрамору с маленьким серебряным подносом на левой ладони.
— Рюмочку текилы? Кто хочет? — осведомилась она, ставя поднос на маленький пристенный столик.
Марси схватила рюмку и жадно выпила.
— Где Хантер? — поинтересовалась Лорен, осматриваясь. — Хотелось бы поближе познакомиться.
— Вон там, с Софией ДАрлан, — пояснила я, показывая в сторону камина, где София все еще о чем-то серьезно беседовала с Хантером. — Похоже, они старые друзья.
Лорен сделала изящный пируэт, согнулась, дотронулась до мысков ботинок и уже из этого положения заметила:
— София говорит это обо всех мужьях ее знакомых.
— Но Хантер помогает ей с каким-то проектом, над которым она работает, — запротестовала я.
— Поверь, София не нуждается ни в чьей помощи. У нее связи лучше, чем у «Веризон» {Гигантская корпорация, занимающаяся всеми видами средств связи, в том числе мобильной и Интернетом}. Ее тема — де Ротшильд или кто-то в этом роде, а папаша получил Нобелевскую премию за какую-то смертельно скучную французскую пьесу, которую умудрился сочинить.
— Вот как? Но Хантер всегда готов помочь. Он так добр… — вздохнула я.
Лорен выпрямилась и обозрела толпу.
— Даже будь мой муж святым, я и то не подпустила бы к нему Софию. Вспомни, что я тебе говорила насчет охотниц за мужьями? — буркнула Лорен, вскинув брови. — О Боже, начинается!
Прежде чем она успела что-то добавить, ди-джей поставил «Хорошие времена», и все стали танцевать. Не знаю, сколько прошло времени, но я, должно быть, танцевала не менее часа, когда краем глаза увидела, как София целует Хантера в обе щеки. Я решила, что таков, должно быть, французский стиль, и поэтому не слишком встревожилась. Но перед уходом она еще и крепко его обняла! Правда, Хантер сразу направился к нам, старательно обходя гламурную парочку, изображавшую Лиз Тейлор и Ричарда Бартона, танцевавшую с двумя девушками, одетыми в белые свадебные наряды от Каролины Эррера. Обе блондинки, босые, с букетами белых роз.
— А вот и Хантер! Поберегитесь Рене Зеллвегер! — воскликнула Лорен и, продолжая танцевать, упрекнула: — Вы пропустили все самое интересное. Что вас так задержало?
Хантер обнял одной рукой меня, а другой — дергающиеся плечики Лорен.
— Нет, без вас действительно тоскливо. Может, выпьем? У меня пересохло горло.
Через несколько минут, когда мы наслаждались коктейлями у стойки бара, Хантер объявил:
— Слушай, у меня классная идея! Как насчет того, чтобы познакомить Лорен с моим лучшим другом? Он мой приятель по колледжу.
— Это ты о ком? — спросила я.
— Ты с ним еще не знакома, дорогая. Он часто уезжает из города по делам. Но они с Лорен прекрасно друг другу подойдут. Он невероятно умен и определенно достаточно гламурен для…
— Все это ужасно мило с вашей стороны, — перебила Лорен, — но как вы себе это представляете?
— Мы могли бы поужинать вместе, когда он вернется, — настаивал Хантер.
— Терпеть не могу, когда меня с кем-то сводят. Обожаю анонимный жаркий секс, — заявила Лорен. — Но все равно спасибо. Недаром ваша жена твердит, что вы славный.
— Я могу взять это дело в свои руки, — вздохнул Хантер с понимающей улыбкой. — Говорю же, из вас выйдет идеальная пара.
— Выражаетесь, как тот парень в «Одинокой женщине», — фыркнула Лорен. — Ничего себе!
— Значит, я не сумею заинтересовать вас блестящим замужеством? — огорчился Хантер.
— А вот теперь вы ужасно похожи на мою бабушку. Не могу представить ничего ужаснее блестящего брака! — выпалила Лорен, но тут же, смутившись, поправилась: — Это не имеет никакого отношения к вам. Простите.
Откуда-то внезапно вынырнула Марси, раздраженно хмурясь.
— Где ты была всю ночь?.. — начала она, но тут сотовый Лорен разразился звонками.
Она взглянула на экран, улыбнулась и положила телефон на мраморную плиту, где он продолжал звонить.
— Это, возможно, Джей-Зет или кто-то другой хочет узнать, нельзя ли прийти, — догадалась Марси, не сводя глаз с телефона. — Почему ты не отвечаешь?
Но Лорен только пожала плечами и отъехала.
Немного погодя, когда гости стали разъезжаться, а остальные чудесным образом расслабились, мы с Хантером развалились на диване в самом блаженном состоянии. К сожалению, рядом мгновенно плюхнулась подвыпившая Марси и, едва выговаривая слова, сообщила, что одна из основных причин, по которой она и почти все в Нью-Йорке одержимы Лорен, — это ее нежелание отвечать на звонки. Она никогда не соизволяет поговорить со звонившим сразу. Никто не видел, чтобы она набирала номер. С ней можно побеседовать только в том случае, если она прослушает ваше сообщение и ответит. Говорят, она не дает номер домашнего телефона никому, кроме горничной. Мало того, Лорен все равно, кто звонит, мужчина или женщина, и иногда она по три недели не отвечает на звонки своих приятелей. Некоторые нью-йоркские девицы, те, которые особенно ей завидуют, считают ее невоспитанной грубиянкой. Но Марси заявила, что она «напугана, как Грета Гарбо», и поэтому боится ответить.
— Я слышала, как люди говорят чушь, вроде того, что, возвращаясь домой после вечеринок, Лорен часами смотрит в камин, а по ночам берет в постель собачку, потому что ужасно одинока. Но это все злобная клевета. Она милая, и никто не знает, что ей пришлось пережить, когда убили ее сестру. Бедняжка была так молода! Лорен улыбается и идет дальше, через все семейные трагедии. У нее золотое сердце, пусть она даже немного легкомысленна. Собственно говоря, большинство тех, кто здесь собрался, чересчур доступны, — продолжала Марси. — Слишком доступны для ужинов, для камер репортеров, для появлений на телевидении, для секса. Лорен — самая недоступная из всех, кого я знаю.
Выяснилось, что Лорен вполне способна отказаться прийти на восьмичасовой ужин, за который другие девушки готовы на убийство, причем отказаться именно в ту минуту, когда он должен был начаться. И это ей неизменно сходило с рук. Дело в том, что нью-йоркские хозяйки достаточно дальновидны: если Лорен не пришла сегодня, вполне может прийти завтра при условии, что на нее не рассердились. Кроме того, она неизменно приводит в оправдание такие экзотические причины вроде: «мне необходимо посмотреть на папину футбольную команду в Лос-Анджелесе, я застряла в аэропорту Аспена, у Бубу (венгерская пастушья овчарка) началась аллергия», — что злиться на нее совершенно невозможно. Если вы жалуетесь, со стороны это может выглядеть таким образом, словно вы завидуете ее папаше/дому в Аспене/собаке. Лорен настолько недоступна, что даже когда вы ее навещаете, дверь всегда открывает кто-то другой. Чаще всего ее горничная Агата, полька, которая вечно ходит в белом — белые туфли, белые брюки, белые рубашки, — и сообщает вам:
— Мисс Лорен скоро спустится. Как изволите доложить?
Словно в этот непредвиденный момент Лорен вообще никого не ожидала!
Пока вы усаживаетесь в гостиной, Агата предлагает вам свежий шалфейный чай: чайник с таковым всегда подогревается на кухонной плите на случай, если часа в три ночи Лорен захочется пить.