Оказавшись рядом с прочным стеклом толщиной в палец, Олафер сжал руку в кулак и без размаха ударил. По прозрачной стене побежала волна, после чего от усохшего, покрытого вздутыми жилами кулака по кругу разошлись мелкие трещины.
— Подходите все разом, — злорадно посмеиваясь провоцировал их Император. — Я вас всех уважу.
— Стойте на месте! — одернул своих людей Гай. — Старик — не ваш уровень. От вас четверых будет слишком много крови.
— Тогда, может, Стокрылый сам решит составить мне компанию? Или ты будешь слишком занят, меняя своим подружкам пеленки?
Черт его дери, я не ожидал услышать от Олафера нечто настолько смелое и язвительное. Но факт есть факт — дерзкое предложение было озвучено его голосом.
— Тебе за мной не угнаться, дед. И ты это знаешь, — ухмыльнулся в ответ Гай, после чего снова обратился ко мне: — Твои псы плохо обучены, вклиниваться в разговор своего начальства — дурной тон, Эла. Но, как говорится, горбатого могила исправит.
— Прости, Гай, — мой голос звучал искренне, — но я не могу просто смотреть на это. Раск — моя семья. Ты бы…
— Я бы поступил на твоем месте точно так же, — заверил меня мягко глава Тиона, а затем кинул Монаху: — ты заставляешь меня ждать. Убей эту крысу.
Фехтовальщик кинулся в противоположную от выхода сторону, врезаясь всем корпусом в растрескавшееся стекло и вылетая на арену. Куски стекла глубоко застряли в его руках и лице, но парень даже глазом не моргнул, вставая на ноги, выпрямляясь. Дису не надо было повторять приказ дважды: краем глаза я заметил пронесшуюся мимо нас черно-белую вспышку.
В нашу ультрасовременную театральную ложу ворвался азарт беснующейся толпы.
— Порви этого снежка!
— Руби, мать твою!
— Пятьдесят либранов на то, что Монах снесет ему башку!
Скорее страх, чем любопытство требовал меня повернуть голову в сторону кровавой сцены, но вопреки эмоциональному порыву я продолжал смотреть Гаю в глаза.
— Каков дуралей. Наставлять на меня оружие — поступок слишком безрассудный даже для такого несмышленыша. Тебе мама не говорила, что с огнем не играют?
— Нет. Я сирота.
— Точно. Запамятовал, — Гай посмотрел на арену. Ничто в этом человеке не говорило о волнении или сомнении, как бы я ни хотел найти следы этих эмоций в его взгляде, движениях, голосе. — Несмотря на то, что я испытываю своего рода слабость к отчаянным идиотам, не привыкшим пользоваться тормозами, выставлять себя на своей же территории кретином мне не с руки, — скосив глаза, в которых читался приговор, на меня, мужчина мимолетно улыбнулся. — Похоже, сегодня я принесу домой хорошие новости. А ведь все могло бы иметь другой, лучший для тебя исход. Если бы ты согласился смиренно понести свое наказание, потери были бы минимальными: ты лишился бы одного бойца. Погоревал, но с легкостью нашел бы на его место другого. Возможно, на этот раз, ты подобрал бы его не на помойке. Да, я бы тебя отпустил, Эла, на твою детскую площадку, при условии, что ты больше не будешь путаться у меня под ногами. Теперь тебе это, конечно, не светит. Но сначала я хочу, чтобы ты увидел, как Монах поднимет отрубленную голову Десницы. Ты должен заглянуть в его мертвые глаза.
— Он не проиграет, — убежденно, тихо заявляю я.
— Нет смысла надеяться, Эла. Дурачина! Ты ничему не учишься, — наигранно разозлился Гай. — Сто раз говорил тебе о вреде пустых мечтаний! Мой раб непобедим. Это совершенная машина по производству смерти, не знающая боли, не ведающая жалости, скорость регенерации которой позволяет называть Монаха бессмертным.
— Это не важно. Дис не проиграет. Он никогда не проигрывает.
Я был в этом убежден так же, как и в том, что Земля круглая, что на моей руке пять пальцев, а лёд холодный. Но раздавшийся после моего заявления хохот вынудил меня усомниться в своей правоте.
— Ты даже этого не знаешь? Он тебе не сказал, да? Ты даже… можно ли в это поверить? Ты даже не знаешь, кто тебе служит? — продолжал смеяться Гай. Не картинно и фальшиво. Ему, похоже, было в самом деле весело. — Никогда не проигрывает? Ха-ха, Олафер, старик, ты это слышал? Эла, ты хоть в курсе, как он оказался в Децеме?
Даже угроза смерти не произвела на меня такого впечатления. Сказать, что я был потрясен и напуган его словами, означало сильно преуменьшить масштабы творящегося в моей душе хаоса.
— Конечно, зачем ему трижды проходить через один и тот же ад, — разглагольствовал Гай. — Ведь он уже, вероятно, поведал тебе свою историю, когда ты еще стоя ссать не умел и носил юбки. Хочешь, я тебе расскажу, а? Слышал про Цитру? — за меня ответили мои округлившиеся глаза. — Знаешь, что это за местечко? Это Рай и Ад разом. Если ты при деньгах — первое, если ты то, что покупается за эти деньги, — второе. Нетрудно догадаться по виду твоего Десницы, в какую именно категорию из представленных двух он входил.
Когда я еще только подбирался к своему совершеннолетию, Тион сотрудничал с Децемой, за штурвалом последней в то время стоял Паймон. Однажды мой отец назначил деловую встречу на нейтральной территории — на Цитре. Он частенько совмещал приятное с полезным, в комбинациях такого рода старик был настоящим мастером. Например, он нередко брал меня на разного рода переговоры, приобщая к семейному делу. В тот раз я тоже был с ним. На Цитре-то мы и познакомились с твоим заместителем.
Стокрылый предался воспоминаниям, тень которых накрыла и меня. Лишь крики, раздававшиеся с арены, заставляли меня вздрагивать и перебирать взмокшими пальцами на рукоятке бластера.
— Знаешь, любовь к кровавым зрелищам передается у нас из поколения в поколение. Потому, после утомительного улаживания многочисленных вопросов, в которые я не вникал, отец предложил Паймону и сопровождающему его Олаферу посетить знаменитые на всю галактику бои, которые происходили на арене Фомальгаут. Сказать, что я был в восторге, это все равно, что назвать Амальтею большой, понимаешь? Отец взял меня впервые на мероприятие, достойное настоящих мужчин. Дис в то время еще не носил это имя, и вообще мало чем походил на человека. Скорее, он был похож на мифическое чудовище. Эта внешность и легенды, связанные с датой его рождения… но я ухожу от сути. В Фомальгауте он сделал себе репутацию живучего и весьма способного ублюдка, и это с учетом того, что он был немногим старше меня. Лично мне он показался надменным, обнаглевшим уродом. Техника его боя была груба и не отточена, он все делал не планируя, а словно подчиняясь секундному порыву. Понимаю, конечно, бои без правил — не шахматы, но в сражениях с его участием не было никакой красоты. Может, именно это и привлекало элиту, у которой от роскоши уже начали портиться зрение и вкус?
Скажу откровенно, я был, когда надо, очень хорошим мальчиком, мой папаша во мне души не чаял. Потому, когда этот мутант победил своего третьего противника, а арбитр предложил любому желающему из высокочтимой публики схлестнуться с этим никчемным отбросом, на которого жизнь пожалела даже краски, я попросил отца пустить меня на арену. Я к тому времени получил неплохое образование по части владения холодным оружием и рукопашной. Так что я мог не только за себя постоять, но и зарвавшегося отброса, считающего себя чемпионом Фомальгаута, на место поставить.
Отец мне, однако, отказал. Мараться о нечто подобное? Старшему сыну главы Тиона? Он меня иногда совершенно не понимал. Отец решил, что я просто хочу, чтобы этот гордый червяк был раздавлен, неважно кем. Потому он, смеясь, рассказал о моем желании увидеть раба заливающим арену своей кровью, Паймону. Тот попросил о таком одолжении своего спутника. Да, именно Олафер был тем, кто почти выбил из Диса душу. Конечно, ты скажешь, что тут нечем хвастать: противником старика был мальчишка-самоучка, чье тело вдобавок не проходило через долгую и дорогостоящую модернизацию. Вероятно, так же подумал и Паймон: Дис продержался против Олафера целую минуту, это, действительно, стоит особо отметить. Но я тогда ничему значения особо не придавал, я был порывистым юнцом, которому исключительно понравился эпилог чемпионской карьеры ничего не стоящего мусора. Конечно, с моей стороны вести себя так было глупо, но я был ребенком. Теперь я уважаю Диса, серьезно. Вряд ли кто-нибудь другой смог бы выживать в таком месте, как Фомальгаут, не имея при этом никаких планов на завтрашний день, кроме как снова выжить.