«Не солдаты. Видимо, рабочие из дружины», – отметил про себя Сергей.
Вооруженные, заметив одинокого прохожего, направились прямо к нему. Сбавив шаг, Сергей шел к ним навстречу. Не доходя метров семь, один из патрульных громко приказал хриплым голосом:
– Стой!
Сергей остановился, держа правую руку в кармане, сжимая рукоятку револьвера.
– Кто такой? – снова спросил хриплый голос.
– Солдат, – ответил Сергей и добавил. – С фронта.
«Пусть знают, с кем имеют дело, – подумал он, оскорбленный таким обращением к нему, – и пусть побаиваются».
– Видим, что солдат… куда идешь?
– Домой.
– А почему так поздно?
– Только с поезда. Приехал с Катеринослава.
– Оружье есть?
– Есть, – и Сергей повернул дуло револьвера в сторону троих, пока не вынимая руки из кармана.
– Сдавай оружье, – хриплым голосом продолжал распоряжаться все тот же человек, – видимо, старший патруля.
– Много хочешь! – Сергей начинал злиться, но надо быть осторожным, время опасное. Или сразу сдаваться, или давать отпор до конца. Он принял второе решение.
– Давай, а то сейчас продырявим тебя получше, чем на фронте! – пригрозил старший и стал снимать с плеча винтовку, остальные двое – пацаны лет семнадцати-восемнадцати – начали делать то же самое.
«Не служили в армии», – подумал Сергей, увидев их неумелые движения по изготовке к бою. Резко выхватив их кармана револьвер, он как можно четче произнес:
– Отставить винтовки!.. А то я так точно продырявлю вас лучше, чем это делал на фронте! – повторил он слова старшего патрульного, добавив немного своего.
– Ты шо! – удивленно закричал старший, перестав стаскивать винтовку с плеча. – Ты нам угрожаешь, контра! Плюешь на советскую власть? – в его губах вдруг оказался свисток, и он пронзительно засвистел в него.
Послышался топот ног и из-за угла выскочили еще двое. Один был с винтовкой, другой, одетый в кожанку, с кобурой на боку.
– Что случилось?! – спросил тот, что в кожанке.
– Да вот, задержали солдатика… – ответил хриплый. – А он револьвертом грозится. Шустрый…
Человек в кожаной куртке, не вынимая оружия из кобуры, обратился к Сергею:
– Ты зачем размахиваешь наганом?
– Чтобы не отобрали его эти пацаны…
– Документы есть?
– Есть, – ответил Сергей, поняв, что сейчас ему ничто не угрожает. В кожанке мужик, по всему видно, понимающий. Он спрятал револьвер в карман шинели, а из внутреннего кармана достал солдатскую книжку и удостоверение о том, что отпущен в отпуск на пятнадцать дней, и протянул документы человеку в кожанке. Осветив лучом фонарика бумаги, тот внимательно стал читать их. Хриплый, получив поддержку, с угрожающим видом двинулся к Сергею.
– Ты думаешь – шустрый… я тебе сейчас сделаю за это такое… – выпятив вперед острый подбородок, он медленно пошел на Сергея.
– Отстань… а то прибью, мокрого места не останется, – как можно спокойнее произнес Сергей, нарочно не глядя на него, но готовый к отпору.
Хриплый остановился, видимо, сравнивая свои и чужие физические возможности. Но Сергей был повыше ростом и пошире в плечах, что и успокоило патрульного. К тому же в кожанке сказал:
– Успокойся, Федоренко! – и, обратившись к Сергею, спросил: – Ты не сын ли Федора Артемова, с нашего завода?
– А как же! Его! – неожиданно гордо ответил Сергей.
– А куда сейчас держишь путь?
– Домой. Я уже говорил им.
– Ладно, задерживать тебя не будем, беги быстрей домой. Наверное, давно там не был. А о тебе я слышал, мне рассказывали, – в кожанке удовлетворенно хмыкнул и протянул Сергею его документы. – Нам сейчас такие, как ты, нужны. Приходи завтра на завод. А ты слышал, что в Петрограде революция?
– Слыхал. Поэтому и приехал сюда. Раньше бы так просто из армии не отпустили. Надо и в Луганске буржуев гнать в шею!
– Уже погнали. Город в наших руках. Ты, Федоренко, – обратился он к хриплому, – бери хлопцев и иди дальше, до управы и обратно. Подозрительных задерживай и ко мне.
– Хорошо, – ответил Федоренко и, обратившись к Сергею, с угрозой произнес: – Ну, а с тобой еще встретимся и поговорим.
Он не мог успокоиться от полученного только что отпора и считал себя оскорбленным. Сергей не стал отвечать на его угрозу, и Федоренко, кивнув сопровождающим, пошел с ними по неосвещенной мокрой улице. В кожанке снова обратился к Сергею: