Люди ещё не спали. С визгом и скрипом распахнулись двери землянок. С тревожным говором, в страшной суете партизаны бежали к месту сбора — на поляну.
Матвей прислушался, с горечью сказал:
— Орут-то как! Всех до единого из пулемётов покосить можно.
— Это всегда бывает так спервоначалу. Необстрелянные, — проговорил Залётный. — По фронту знаю.
Матвей промолчал. По тому, как под его ногами похрустывали сосновые шишки, собранные на растопку печей и костров, чувствовалось, что командир топчется, нервничает.
— Давай, Тимофей, высылай дозоры по всему кругу, чтоб к нам ни с какой стороны не подошли, — проговорил он глуховато.
— Будет сделано, товарищ командир! — И Тимофей скрылся в темноте.
Матвей постоял, послушал. Теперь говор людей переместился за посёлок, к поляне, на которой выстроились партизаны. Матвей направился туда, дорогой стараясь думать спокойно и трезво:
«Ну что ж, посмотрим, что получится. Когда-то должно же это случиться. По-хорошему-то, нам бы надо первым начать. Опередили, гады!»
Выйдя на поляну, Матвей остановился. Говор, встревоженный и разноголосый, не умолкал. Матвей насторожил слух. В одном месте кто-то свирепо ругался, поминая царя и бога. В другом месте жалобный голос твердил:
— Сгинем, ребятушки, ни за понюх табака сгинем!
От всего этого у Матвея защемило сердце.
«Войско!.. Еще никто ничего не знает, а умирать собрались!»
— Ну-ка, давай тише! Чего разгалделись! — строго крикнул он.
Партизаны узнали голос Матвея, притихли.
— Командиры взводов — ко мне, — уже спокойно проговорил Матвей.
Командиры быстро собрались вокруг него. Матвей вполголоса сообщил им о кострах, пылающих в Еловой пади.
— Если это каратели, — сказал он, — надо на рассвете ждать нападения. Сейчас я послал узнать, что там за силы. Но велики ли, малы ли они, а уклоняться от боя нам нельзя. Как только разведка вернётся, мы продвинемся дальше и, чуть посветлеет, начнём первые.
Командиры взводов одобрили план Матвея. Только один Калистрат Зотов робковато сказал:
— А стоит ли нам, Захарыч, самим на рожон лезть?
— Стоит, Калистрат. Они в тайге как слепые, а мы тут знаем все ходы и выходы. В этом главный наш козырь. Мы покружим их тут и будем бить там, где они нас не ждут. Ясно?
Правильность доводов командующего была для всех настолько очевидна, что командиры дали единодушный отпор Калистрату.
— Ну, всё, командиры, — сказал Матвей. — Разводите людей по своим местам, готовьте их к бою и ждите. В случае чего — я буду у своей землянки.
Он пошёл берегом озера. Тут до землянки было немножко дальше, но зато дорога тянулась по гладкой, обтоптанной равнине и была ему хорошо знакома. Тайга шумела тягучим, ни на минуту не умолкающим шумом. Где-то поскрипывали качаемые ветерком деревья. Темнота, сгустившаяся с вечера, начала понемногу рассеиваться, и на небе появились светлые пятна, озарённые холодным блеском далёких звёзд.
Матвей шагал широко, быстро; беспокойные мысли теснились в его голове. Теперь, за какой-нибудь час до боя, когда многое было уже невозможно исправить, он с болью увидел, как ещё плохо подготовлены партизаны к вооружённой борьбе.
«Надо б взводным сказать, чтоб связных послали. Потребуется что-нибудь передать — хоть сам беги», — думал Матвей.
Но едва заканчивалась одна мысль, как появлялась другая:
«А будут раненые — что делать с ними? Куда девать их?»
Он дошёл до своей землянки и, занятый этими мыслями, присел на толстую кедровую колодину у входа.
«Ну что ж, когда-то надо начинать», — сказал он себе, думая с горьким неудовольствием и о своей собственной неподготовленности.
В темноте раздались быстрые шаги. Подошёл Тимофей Залётный:
— Людей расставил, товарищ командир. Теперь не то что человек — бурундук к нам не проскочит.
— Будем ждать. Садись, покурим, — предложил Матвей.
Они закурили и долго сидели молча.
Вдруг послышался хруст. Кто-то шёл к ним, топча ногами осыпавшуюся сухую хвою. Они насторожились, взялись за ружья.
— Не дед ли Фишка? — прошептал Залётный.
Матвей ничего не сказал. Шагал кто-то неосторожно, тяжело. Старик ходил по-другому: легко, неслышно.
— Ты где, Захарыч? — остановившись, спросил человек из темноты.
— Это ты, Архип?
— Я, товарищ командир. Фу, язва, ни зги не видно!
— Ну, как у тебя дела?
— Плохо, товарищ командир. У меня во взводе кое-кто не хочет идти в бой.
— Почему?
— Не желаем, говорят, зря кровь проливать. До наших, дескать, хуторов далеко, а тайгу всё равно не отстоишь.