Расскажу — так не поверите…
Как-то взял Кондрат в кооперативе три с половиной аршина черкасина.
Не черкасин, а прямо тебе "всех скорбящих радость".
Палажка как увидела — так и припала:
— Тату, это мне на корсетку!
— Не будет, Палажка, дела! Штаны мне будут! Черкасин добрый, сошьют, чтоб на спаса было-таки в чем и в храм выйти… И отстань, не приставай, потому что хватит мне в домотканых красоваться… Это такие штаны, что еще и тебя будет в чем замуж выдать… Годы идут, в этих штанах меня и похороните…
И понес к портному.
— Ось! Смотри, Пилип, крои по совести, потому — черкасин…
— Так то уже нас не учите, — говорит Пилип. — Вам как? В галифе попустить, или в шагу?
— Попускай в шагу, чтобы не терло… Пуд дам, да, может, еще если накапает, то и чарка какая перепадет.
Одним словом, сшились штаны. На роговой пуговице, сборка в сборку.
Надел Кондрат, полюбовался, присел, поднял правую ногу, поднял левую — ни за что не задевает.
"Свобода" всюду, как после революции.
— На, старая, спрячь в сундук… На спаса надену… А ты, Палазя, не огорчайся… В саду уродит, продадим яблоки — будет тебе корсетка… Прячь, старая, прячь, и тебе кубовая юбка будет… Уродит — и будет… Полдесятины сада — хватит и на корсетку и на юбку. . . . . . . . . . . . . . . . . .
А гнездышки на яблонях в саду — прямо в глазах рябит, на каждой веточке…
— Поснимать бы их, что ли, старик?
— Пусть! Хай немного потеплеет… Там после крещения еще немного святой воды осталось… Покропим, оно и не возьмет… Болтает черт знает что!.. . . . . . . . . . . . . . . . . .
Потеплело… Сбрызнули освященной водой…
Гусеница от "святой" воды заворошилась да как чесанула… Сначала ела листья, а то уже за веточки взялась…
Стоят не яблони, а кострица… . . . . . . . . . . . . . . . . .
Уродило… Не яблоки, а сплошные "дули"…
— Так ты что же, старая собака, себе думаешь? В новых штанах прохаживаться? А я тебе "гимназией" в святой церкви буду светить?
— Ишь вы какие! Себе так черкасиновые штаны сшили, а у меня из кофточки локти вылезают. А Петро вчера сказал, чтобы я себе "вот это" чем-нибудь прикрыла, а то сквозь кофту повыскакивают. Не могли в домотканых походить?. . . . . . . . . . . . . . . . . .
— На! Забирайте мои черкасиновые! Берите! Нате и домотканые! Пейте мою кровь!. . . . . . . . . . . . . . . . . .
И стоял Кондрат в саду без штанов. Смотрел на яблони и головой качал:
— И что бы было пообирать!
1924
Перевод И. Собчука.
Первое путешествие
Не совсем хорошо уже помню, куда именно предполагалось путешествовать: в Америку к индейцам или в Африку за слоновыми клыками и за шкурами леопардов и львов, но путешествовать решено было обязательно…
Очевидно, сначала нужно было посетить остров Робинзона, пожать руки правнукам Пятницы, после высадиться из лодки на африканском берегу, настрелять слонов, бегемотов, львов, леопардов и тигров, подразнить палкой крокодила, фыркнуть на боа-констриктора — и только тогда со слоновыми клыками и со звериными шкурами прокатиться на лодке через Атлантический океан к Америке, посетить хижину дяди Тома и посмотреть, как Ястребиный Коготь сдирает с бледнолицых скальпы.
Из Майн-Рида и Фенимора Купера перечитали мы абсолютно все, что было в волостной библиотеке и в окрестных школах; случалось иногда выкрасть или попросить через горничных книжку и у барина.
Собрались мы в Африку и в Америку сначала втроем: я, Панько Верба и Омелько Канда.
А когда встал вопрос, с кого Ястребиный Коготь будет сдирать скальп, — решили взять Сашка Кендюха, неуклюжего и неповоротливого маменькиного сыночка. Никто из нас его не любил, так как в школу он не приходил, а приезжал с хутора. На переменке он всегда вытаскивал из мешка колбасу или жареного цыпленка, тогда как мы завтракали хлебом с огурцом или луком.
— Возьмем Сашка! Как дойдет до скальпа, мы вытолкнем его, пускай с него сдирают, у него голова здоровая и волос жесткий.
Сашко согласился. О скальпе мы ему, понятно, не говорили.
Сашко был полезен еще и тем, что имел возможность набрать на дорогу сала, хлеба, яблок и даже денег. Он нам признался, что знает, где бабушка прячет кошелек, а у бабушки было не меньше пяти рублей!
Пять рублей! Черт знает куда можно было заехать на пять рублей, да еще с салом, хлебом и яблоками.
Не только в Африку, но и за Африку, и даже туда, где Суматра, Ява, Борнео, Целебес, Сандвичевы, Курильские, Кольский, Канин, Апеннинский, как в географии мы учили…
Карты в школе не было, поэтому как скажет, бывало, учитель:
— Начинай сверху!