— Кто о чём, — засмеялась Светик, и задумчиво добавила. — Никогда бы не подумала, что Снегирёв подставит зад ради места Веллера. Они с Самсоновым вроде по девкам загуливают, а тут такие новости.
— Да Самсонов разве сдаст дружка? — рассмеялась Алла, а мне захотелось её придушить. Вот же тварь! Было так противно, будто помоями облили. Зачем же всё так испоганивать, дамы? — Даже если Снегирёв большей частью по мальчикам, Мишка слова никому не скажет.
— Ты права. Вон как на меня наехал, когда я фотку показала девчонкам в кабинете. Телефон мой отобрал, и удалил всё, гад. У тебя не сохранилась, Алла?
— Мила, я такое не коллекционирую, — фыркнула секретарша. — Я тебе сбросила тогда, и сразу удалила.
Пора было уходить, а то ещё пара слов, и я не выдержу. Прибью одну слишком разговорчивую интриганку. Милка болтливая, а Светик — это вообще… Ей рот даже кляпом не заткнешь. Хотя, как ни странно, она не врёт обычно. Все её сведения можно подтвердить фактами. А в данном случае фактов нет. Пока. Но хватит и намёков. Теперь мне стали понятны те взгляды, которыми меня наградили некоторые присутствующие тогда в кабинете Морозова, когда было объявлено о моём будущем назначении. Я выудил из кармана телефон, набрал номер Мишки. Он ответил почти сразу.
— Самсонов, дуй в курилку! Бегом!
— Что случилось, Вадим?
— Разговор есть, — я отключился.
Как только я вошёл, увидел Гошу Сахарова. Мы особо друзьями не были, но приятельствовали. Он работал вместе с Самсоновым и Милкой. Глянув в мою сторону, он скривился, как будто лимон сожрал. Я насторожился.
— Добрый день, Гоша. Как жизнь? — он выбросил сигарету, и, не говоря мне ни слова, пошёл к выходу. Тут как раз Самсонов нарисовался. Сахаров ехидно глянул на меня, и сквозь зубы процедил.
— Мишка, ты бы осторожно тут разгуливал, а то вдруг дружку твоему захочется тебя трахнуть.
— Что ты несёшь, Сахаров? — я сделал шаг в его сторону. Тот сплюнул в урну, брезгливо глядя на меня. Ничего себе!
— Что хочу, то говорю, подстилка директорская. Терпеть вас, педиков, не могу.
— Да? — я в мгновение схватил этого урода за шею, и припёр к стене. — Когда год назад тебе, моралисту, деньги срочно нужны были, помнишь? Кредит за квартиру проплатить, я прав? Кто тебе их дал? Тогда я тебе не противен был, а теперь ты поверил бабским сплетням. Плюётся он, праведник!
— Вадик, стоп! — Мишка опомнился, и начал меня оттаскивать. А зря! Руки так и чесались дать по роже. Не баб же бить идти в приёмную. Мишка всё же оторвал мою руку от хлипкой шейки Сахарова. Тот испуганно таращился, придвигаясь ближе к двери.
— Чеши отсюда, — гаркнул Мишка, и этого товарища сдуло из курилки. Друг запер дверь, достал свои сигареты, подкурил одну и всунул мне. Я сделал затяжку и опустился на корточки у окна. Ноги дрожали.
— Миш, ты почему мне не рассказал о сплетнях? — тихо спросил.
— Думал, погуляет трёп и сам заглохнет, а тебе только нервы потреплет.
— Что за фото было у Милы? — Мишка виновато глянул на меня.
— Судя по фото, его Алла на телефон сняла, когда ты переодевался в тот вечер, когда она кофе на тебя вылила. Там Морозов в одних брюках спиной к двери стоит, и ты в расстёгнутой рубашке. Я правильно понял, а другие заохали, когда Мила показала это на своём телефоне. Телефон отобрал, фото удалил, попытался объяснить, что это розыгрыш Аллы. Рассказал, что она учудила. Думал, что разрулил ситуацию, а оно вон как вышло. Ты откуда узнал?
— Случайно подслушал. Они болтали в приёмной: Алла, Мила и Светик.
— Светик? У-у-у, — протянул мой друг, вспомнил стройную русоволосую красавицу со стервозным характером.
— Алла жаловалась, что мы своей страстью не даём ей работать нормально. Оказывается, я потрахаться к Морозову бегаю дни напролёт. Обидно, — попытался выдавить из себя улыбку. Криво вышло.
— Дура она.
— Я не о ней. Обидно, что кроме вчерашнего поцелуя ничего не было. Если бы было что-нибудь ещё, было бы не так, может быть, обидно. А то я даже не знаю, что чувствуют, когда переспят с мужиком.
— Ты целовался с Морозовым? — вот это глазки у Мишки. Не знал, что они у него могут быть такими большими. — И как?
— Хорошо. Очень хорошо, — я докурил сигарету, выбросил в пепельницу и запустил пальцы в свои волосы. Башка болеть начинает. Перенервничал.
— А я всё думал, когда ты дозреешь, — хмыкнул мой дружок, и теперь я уж уставился на него. — Вадим, я не слепой. Давно заметил ваши взгляды друг на друга. Дыма без огня не бывает.