У станции метро с чудесным названием «Новые Черёмушки» ждал автобуса народ. Прямо под ногами у народа, разбросав в разные стороны лапы, морду и хвост, дрыхнул ничейный, свой собственный пёс. Народ вяло посмеивался.
В стороне на низкой чугунной ограде сидела, устало вытянув ноги, девица секретарского вида и презрительно курила.
Калачов, сияя, безо всякой цели примостился рядом с девицей.
— Сегодня среда, — сообщил он ей. — Улетел мой самолёт на Берлин.
Он полюбовался букетом.
— И я решил, что это — судьба! Вы верите в судьбу?
Девица фыркнула и обозначила попытку встать, но,
разморённая жарой, не двинулась с места.
— Иногда приходится верить в судьбу, — развёл руками Калачов. — Одна моя знакомая порвала колготки и не пошла в ресторан. В тот же вечер в том ресторане была перестрелка. Её подруге осколок фужера попал вот сюда.
— Что же, у вашей знакомой одна пара колготов? — язвительно поинтересовалась девица, по-московски удваивая «а»: «у ваашей знаакомой...».
— Да, — беспечно махнул рукой Калачов. — И те взяла на прокат. У мамы. Скандал был...
— Что, и у мамы одна пара?
— Ага.
— Только не говорите, что они достались ей от бабушки.
Калачов расхохотался. Девица погасила окурок об ограду и кинула его в урну.
— Скучно. Съём не удался — можете идти. Букетик можете оставить.
Калачов обалдело протянул ей букет фиалок. Девица взяла и поднялась навстречу автобусу. Калачов заметался в поисках другого букета, но поблизости цветов не продавали, а автобус был именно его, и следующий неизвестно когда — Калачов плюнул и вскочил на подножку вслед за девицей. Ушел сразу же в другой конец салона, чтоб не воображала лишнего.
Катюше он всё-таки накануне позвонил. Договорился на вечер и весь день находился в состоянии беспричинного счастья. Он купался в своём счастье, заплывая в невозможные его синие и розовые дали — но не теряя, между тем, из виду берег, зная: праздник этот кончится сегодня ровно в 18-00, когда Катюша отопрёт ему дверь. Ничего между ними нет, кроме пустяковой открытки. Его любовные фантазии находятся сбоку, повторял он себе, и не имеют к реальной Катюше абсолютно никакого отношения. Ни одним обертоном голоса, ни одним мускулом лица нельзя их выдать. Но это — с 18-ти часов, а пока... Пока что он плескался с Рыбкой в радужных водопадах любви и запоминал впрок, бродяга, как ему было хорошо. Чтобы потом когда-нибудь в лютую стужу, где-нибудь на дыбе, с иголками под ногтями, изрезанному в лапшу, удивить своих палачей мимолётной блаженной улыбкой: я пожил. И слава Богу.
Калачов вышел из автобуса на нужной ему остановке и направился к знакомой «китайской стене». Впереди, среди прочих попутчиков, он заметил знакомую девицу и замедлил шаг, давая ей уйти.
В полном одиночестве прошёл арку.
Вошёл в стеклянное парадное, вызвал лифт.
Поднялся на нужный этаж, надавил клавишу.
Пожалел, что без цветов. Отмахнулся: фигня. Ни одним обертоном, ни единым мускулом, — завёл шарманку, но это было уже лишнее, потому что — дверь отворила незнакомая или полузнакомая женщина. Катюша, та самая, но —чужая. От её приветливой улыбки Калачов ощутил в груди пробоину и услыхал лёгкий затухающий свист опустошения... Всё. Сдулся, как матрац. Ну и хорошо. В следующую минуту он был уже в норме — бодро шутил с хозяйкой, тряс руку какому-то заспанному чуваку с бородой, знакомился с гостями. Внезапно из туалета, как чёрт из табакерки, выскочила всё та же девица с остановки. Калачов зажмурился:
— Так не бывает.
— Вы — маньяк, — улыбнулась девица томно.
Она тоже была уже в норме — свежа и вполне дружелюбна. Звали её Ариной. На столике в глубине Катиной мастерской стояли калачовские фиалки.
Ну вот и славно. Уж здесь-то накормят, это точно.
— Ты получил мою открытку? — спросила Катюша.
— Сядь, посиди со мной, — попросил Калачов.
— Сейчас, только выключу газ.
Ушла. Пришла. Но вот позвонили — опять ушла. Через двери было видно — какой-то негр пришёл проститься, он целовал Катюше руки, обнявшись с бородатым чуваком, пел прощальную людоедскую песню. Ушёл. Пришла. Села. Молода, красива, как богиня.
— У тебя новая стрижка — вот что, — обрадованно заметил Калачов. — А я смотрю — что такое?
— Да, — повертела головой. — Как ты её находишь?
— Отпад. Что ещё нового? — Калачов поискал глазами чувака.
— Ты получили мою открытку? — снова спросила она.
Калачов кивнул. У него внезапно пропал голос.
Катюша промолвила с сожалением: