— Ну и хорошо... Скажи только: тебе идея не понравилась или сама открытка?
— Всё было превосходно, спасибо, — выдавил Калачов.
— Почему же ты не ответил? Все ответили.
— Кто это — все?
— Ну почти все — участники мэйл-проекта. Мы посылали штук сорок открыток по России и штук пятнадцать за границу. Пришли потрясающие ответы! Пойдём я тебе покажу.
— Н-нет, я не могу. Чуть позже, ладно?
— Будем делать выставку!
— Я рад.
Катюша насторожилась:
— Что-то не так?
— Нет, нет, всё великолепно. Просто я... голоден.
— Да? Я сейчас. Потерпи минутку, хорошо? У Игоря сегодня гости, я зажарила антрекоты. Как ты находишь Игоря?
— Пока никак.
— У тебя правда всё хорошо?
— Да, всё великолепно.
Она умчалась к антрекотам, а Калачов встал, сказал себе: «В сорок лет ума нет — и не будет», — пошёл осматривать Катюшину мастерскую.
Побродил вдоль стен, ничего не видя, потрогал какую-то вещицу. Застонал: «Боже, неужели это на всю жизнь?!».
— Как вы сказали? — обернулся к нему любезный молодой человек с эспаньолкой.
— Нет, нет... это я так... медитирую.
— Не буду мешать.
«Первым напьётся», — с неожиданной злобой подумал про любезного Калачов.
Когда позвали за стол, он отправился в ванную мыть руки. Долго купал ладони под краном, с любопытством оглядываясь по сторонам и вдыхая запах мыла. Потом вдруг сбросил с себя одежду и встал под душ.
Вышел к столу блестящий от влаги, гладко причёсанный. Там наливали уже по второй, все галдели, любезный был ещё трезв. Калачов напал на антрекот.
Потом все ушли курить. Катюша налила Калачову суп, он и его метнул. Она ему — добавки, он и добавку. Тогда она налила ему водки и велела:
— Теперь рассказывай.
Калачов медленно повернул голову к окну и произнёс, печально глядя вдаль:
— Мечта. Сокровенная мечта каждого идиота — чтобы его выслушали. Чтобы нашёлся где-то дом, где ему дадут супу, водки и скажут: «Ну, теперь рассказывай». И выслушают, не перебивая, его историю. И — всё. И ничего не надо больше.
Калачов хлопнул водки и воскликнул:
— А что, давай откроем в Москве “Центр выслушивания историй”! На коммерческой основе: хочешь облегчиться — плати! Разбогатеем. Психологический фон в столице улучшится. Под это дело правительство субсидию даст — соглашайся!
Катюша молчала. Калачов повесил голову:
— Извини.
Стали возвращаться гости. «Вам возвращая ваш вам-вам...». Калачов ушёл на балкон. Скоро к нему пришла Катюша — что-то на балконе поправила, села напротив.
— Знаешь, — сказала она, — ты для меня всегда был небожителем, богом.
— Я?!
Калачов оторопел.
—Да. Ты всегда был недоступен, закрыт для смертных.
— Я открыт и изъезжен, как Америка!
— Об этом лучше спроси меня. Ты знаешь как кто? Ты — тибетский лама на скале.
— Я Чебурашка! Я Винни-Пух! Я Крошка Енот—погладь меня! — страдальчески выкрикнул Калачов. — Я Барби...
Катюша смеялась весело и звонко.
Они помолчали.
— Давай я напишу тебе ответ на твою открытку, — предложил Калачов. — Прямо сейчас! Давай! Я оформлю её лучше всех твоих...
— Я знаю. Ты оформишь её лучше всех. Я очень надеялась на твой ответ. Но я не могла его заказывать: немота Рыбки — специфика проекта.
Калачова поцарапала «специфика», но он не возразил, поник послушно:
— Понимаю.
— Да и... нужен почтовый штемпель.
— Ах, штемпель... Нуда, тебе нужен штемпель.
— Такой жанр.
— Ну так я вышлю открытку тебе из Берлина — хочешь? Вот с таким штемпелем!
— Ты летишь в Берлин? —заинтересовалась Катюша.
— Да. Завтра.
— Я ничего не заказываю.
— Я всё понял: немота Рыбки.
Она улыбнулась и ушла к гостям.
Калачов зажмурился и слегка стукнул головой о стену. Стена была колючей. Калачов вздохнул и пошёл в туалет.
Из туалета навстречу ему выпорхнула девица с остановки — кажется, Арина, да, Арина, — уже косая.
— Мущина, когда мы с вами поговорим о судьбе?
— Я ещё не выкурил свою последнюю сигарету.
Туалет не запомнился. Снова комната. В комнате кипит концептуальная дискуссия:
— Тут тебе не там!
— А ты купи слона!
— Тут тебе не там!
— А ты купи слона, чё ты.
— Тут тебе не там! — кричит бывший любезный молодой человек с эспаньолкой на лице, теперь он растрёпан и пьян отменно. — Тут тебе не там!
Слона ему насмешливо рекомендует грузный старикан в майке с портретом леопарда на животе. Он вертит в руках блестящие наручники и обсуждает с бородатым Игорем их дизайн и эргономику.