Отдохнуть, подышать морозным воздухом выходил в сад изредка, ночами.
Стопы писчей бумаги, испещренные размашистым почерком, черканые, перечерканные, то вырастали на хозяйском письменном столе, то исчезали в объемистой корзине.
И, наконец, родилась докладная записка в комитет министров, озаглавленная скромно: «О причинах забастовочного движения»... но вместе с тем и достаточно решительно: «Требования введения демократических свобод в России».
Требования! Да, только так, никакие не просьбы, обязательны только требования. Пусть почешут в затылках сановные бюрократы в Питере. Пусть наберутся они терпения, дочитывая до конца страницу за страницей. А начать, пожалуй, надо поспокойнее, выражением полнейшего почтения к властям:
«В числе событий, переживаемых Россией за последнее время, наибольшее внимание общества привлекли к себе возникшие в январе с. г. почти повсеместно забастовки рабочих, сопровождавшиеся серьезными народными волнениями... Забастовки, являясь обыкновенно по самому существу своему средством борьбы рабочих с работодателями... указывают исключительно на экономические нужды рабочего класса и вызываются либо желанием рабочих улучшить свое положение, либо мерами работодателей, могущих его ухудшить...
Обращаясь к исследованию этих причин, мы прежде всего наталкиваемся на то в высшей степени характерное явление, что рабочие, приостановив работу, под предлогом различных недовольств экономического свойства, объединяются затем в группы вне фабрик и предъявляют целый ряд других, но уже политических требований... Приходится констатировать, что они являются отголосками накопившегося в стране недовольства на почве общего правового положения...»
Савва Тимофеевич несколько раз вслух перечитал эту фразу, представил себе физиономию Витте молвил про себя:
. — Так, так, получайте правду в глаза, любезный Сергей Юльич.
И продолжал писать:
«Каковое недовольство одинаково испытывают как культурные элементы общества, так и народ с наиболее отзывчивым его классом — рабочими. Действительно, отсутствие в стране, лишенной возможности говорить о своих нуждах Верховному носителю власти, прочного закона, опека бюрократизма, распространенная на все области русской жизни, выработка законов в мертвых канцеляриях, далеких от всего того, что происходит в жизни, оковы, наложенные на свободный голос страны... невежество народа, усиленно охраняемое теми препятствиями, коими обставлено открытие школ, библиотек, читален, словом, всего того, что могло бы поднять культурное развитие народа...»
...Эти строки переделывались, правились несколько раз, автор докладной записки морщился, кряхтел:
— Верховный носитель власти... Экие громкие слова! Как не вяжутся они с заурядным гвардейским полковником... Однако как же еще иначе назовешь «царя-батюшку», который продолжает благоденствовать на берегах Невы... Хочешь не хочешь, а приходится считаться с фактом его существования и, мало того, ставить свою подпись под верноподданическим посланием, составленным торгово-промышленным сословием Москвы, словом, оставаться в одном строю с остальными семьюдесятью пятью фабрикантами, заводчиками, банкирами — хозяевами второй столицы (первопрестольной!).
И еще подумалось: «Да господь с ним, с верховным-то... У него, пожалуй, и терпения не хватит внимательно вчитаться в эту докладную записку. А вот премьер Витте и кое-кто из министров (есть же среди них люди неглупые, государственно мыслящие) обязательно прочтут и кое о чем задумаются... Однако хватит о народе... Скажем, как подобает деловым, и о хозяйственной жизни, развитие которой тормозится общим невежеством... Итак, продолжим...»