Караван прошел Кровавое ущелье, вышел на равнину. Старый купец молвил:
– Храбрец! Ты спас нас от смерти. Выбери себе, что пожелаешь.
Юноша мельком взглянул на шелк, на кумач, на драгоценности и ответил:
– Купцы, добро ваше мне не нужно. А вот этот лук, эту палицу и этого серого жеребца я бы взял.
Купцы смутились. Юноша заметил это и усмехнулся:
– Что, много запросил?
Старый купец сказал:
– Нет, джигит, не много. Но у нас есть один покупатель. То, что ты пожелал, он задумал подарить своему сыну.
Юноша спросил:
– А кто же этот покупатель?
– Из Баятского края, Бейбура-бек, – отвечали ему. – Для его сына везем. Юноша улыбнулся, ничего не сказал, стегнул своего коня и ускакал.
Купцы, опешив, смотрели ему вслед.
– Ей-богу, добрый джигит, совестливый, благородный, – сказали они.
Бейбура сидел в своем шатре, и сын рядом с ним. Прошел слух, что прибыли купцы. Отец с сыном ждали их.
Купцы пришли к шатру. Наклонили головы, поздоровались, увидели, что их избавитель, джигит, сидит справа от Бейбуры, кинулись к нему, стали целовать ему руку. Бейбура нахмурился:
– Что это значит, невежи? – молвил он. – При отце прилично ли целовать руку сыну?
Старый купец спросил:
– Этот джигит – твой сын?
– Да, мой сын.
– Так не сердись, Бейбура, что мы сперва ему руку поцеловали. Если б не твой сын, и товары бы наши пропали, и жизни бы мы лишились. Твой сын – храбрец, он сражался за нас.
Бейбура сказал:
– Достаточно ли этого, чтобы дать ему имя?
– Да, и даже больше, – отвечали они. Пришел Деде Коркут.
– Слушай меня, Бейбура, – молвил он. – Пусть сын твой будет опорой племени. Если он будет переправляться через снежную гору, пусть Бог даст ему перевал; если будет переходить через бурную реку, пусть даст переправу. Ты зовешь его ласкательно Бамсы. Пусть имя его будет Бамсы Бейрек, владелец Серого жеребца! Имя я дал, годы пусть судьба даст…
Баяндур-хан умирал. Рядом с ним были Алп Аруз, Аман, Газан, Карабудаг, Дондар, Бейбура, Бейрек и другие джигиты. Баяндур-хан лежал на ложе своем и говорил через силу:
– Джигиты, послушайте меня, услышьте слово мое. Я должен покинуть сей мир. Не оттого я плачу, что не насладился жизнью, не натешился властью. Не оттого я плачу, что не на коне погиб, не в битве с врагами, а умираю дома, в постели. Я оттого плачу, джигиты, что нет у меня сына, нет брата. Видно, Всевышний оставил меня, джигиты. Кто мне наследует?
Алп Аруз, Газан и другие в волнении слушали Баяндур-хана. Баяндур-хан говорил:
– Джигиты, выслушайте мое последнее слово, узнайте мой завет. Дабы после смерти моей не пропала страна, не распалась держава, а недруги, увидев наш народ без главы, не двинулись на нас, нужно, чтобы мой венец и мои земли унаследовал удалой джигит.
Алп Аруз весь напрягся. А Баяндур-хан закончил так:
– Завещаю мой венец и земли зятю моему Газану, сыну Салора. У Алп Аруза с усов закапала кровь.
Баяндур-хан смежил веки. Газан вложил ему в руку большой камень. Из последних сил Баяндур-хан сжал в ладони этот камень и умер. Его накрыли черным покрывалом и положили на грудь его зеркало.
Заговорил Гавалдаш. На вершине Высокой горы Бекил развел два костра. Скорбная весть полетела от горы к горе. На вершинах загорались двойные костры.
Тело Баяндура подняли, на его место положили камень. На могиле зажгли свечи, запалили огни.
В логове льва у Белой скалы собрались джигиты. Газан на буром коне стоял лицом к лицу с огузскими всадниками. Джигиты накинули на шею Газану шелковый аркан, скинули его с коня на землю. Газан забарахтался. Джигиты ухватились за концы аркана и стали тянуть. Газан чуть не задохся. Но – таков обычай. Таков обряд избрания хана.
В глазах одного из тянувших веревку – Алп Аруза – была такая злоба, будто он и в самом деле готов был задушить Газана. Напротив, Бейрек делал это нехотя. Наконец джигиты немного ослабили петлю и спросили Газана:
– Сколько лет сможешь быть нашим ханом?
Газан прохрипел:
– Сколько у меня на лбу написано.
Сняли с шеи Газана петлю, посадили его на войлок, подняли высоко над головами, трижды прокрутили под солнцем. Завершая каждый круг, кланялись ему. Звуки Гавалдаша сопровождали обряд.
Газана отнесли и посадили на трон Баяндура.
Газан сказал:
– Да будет Бейрек моим визирем!