— Чего нет?
— Карманов моих волшебных нет!
Я даже спросить больше ничего не успел, потому что мой друг принялся ходить взад-вперед по комнате и не переставая жаловался. Оказалось, что эти карманы его папа, наш профессор Панриус, подарил своему любимому и единственному сыну на десятилетие. Таких карманов во всем нашем Мире больше не было! Профессор достал их за очень большие деньги. Нет, волшебство расширения можно было применить и к обычным карманам. Но чтобы оттуда еще и еда сама появлялась — такого ни один нынешний волшебник сделать не сумеет. К тому же они были съемные, и их было можно носить с любой одеждой. И еще вчера они были у Пара. А когда он проснулся сегодня утром, их уже не просто не было. Их просто-напросто отрезали! Так что теперь понятно, почему он так разволновался. Он еще немного походил по комнате, а потом грузно опустился в кресло и спрятал лицо в ладонях. Да он чуть ли не рыдал! Он даже из-за своей несостоявшейся любви с Зариной так не страдал!
— Слушай, а может, Гэн что-нибудь знает?
Пар оживился, но ненадолго.
— Вряд ли. Он же у Триссы оставался, когда мы ушли. Скорее всего допоздна засиделся. У нее ж там книг немеряно.
В этом я не сомневался. Но он же там не ночевал.
— Пошли. Сами у него спросим, — сказал я и сполз с кровати. Ноги почему-то не хотели меня держать. И словно из ниоткуда возле меня оказался Намус. Он подхватил меня и снова усадил на кровать.
— Что это с ним? — спросил напуганный Пар. Таких круглых глаз я у него еще никогда не видел. Если б мне не было так плохо — расхохотался бы.
А потом мне тем более уже было совсем не до смеха, потому что Пару тоже стало плохо. Он грузно завалился на бок, и стал так быстро дышать, что я не на шутку испугался. Намус тут же подскочил к нему и быстро, как пушинку, перенес его ко мне на кровать. К счастью, она у меня большая.
А еще через минуту возле нас уже был вызванный Вессалией лекарь. Была б моя воля, я б его к себе ни за что не подпустил. Глаза на выкате, краснющие, руки трясутся, темные волосы всклокочены, а изо рта воняет. И если вспомнить моего деда, то я прекрасно помнил чем. Но зато он быстро поднял нас с Паром на ноги.
— Очень, очень мощное заклятие, — бормотал себе под нос лекарь, постоянно потирая виски. А нечего пить на работе!
— Можно узнать кто это сделал? — спросила Вессалия.
Я тоже хотел бы это знать.
— Нет, не думаю. И я даже представить не могу, кто бы мог наложить это заклинание. Только очень и очень сильный волшебник на такое способен.
— Ясно. Спасибо, господин лекарь. — Вессалия поклонилась и зыркнула на меня.
— Спасибо, господин лекарь.
— Спасибо, господин лекарь. — Пара тоже напугал взгляд Вессалии.
— Выздоравливайте, господин Марвус, — он поклонился нам по очереди, — господин Париус.
Он вышел, а за ним и все слуги. Так что мы с Паром остались одни. Мы переглянулись и одновременно сказали:
— Надо идти к Гэну!
— Надо идти к Гэну!
Ага. Так мы и пошли. Сначала Пар решил хорошенько подкрепиться. Так что мы вышли лишь через два часа. Да и то только потому, что я его чуть ли не за шиворот выволок. Пар сдался, но все равно сперва набил под завязку свою сумку едой. Я прямо спиной чувствовал, как нам вслед неодобрительно смотрит Вессалия.
Дома Гэна не оказалось, но слуга сказал нам, что он вот-вот должен вернуться. Пар времени терять не стал, и когда нас усадили в гостиной и предложили чаю, попросил еще и еды принести. Побольше. Потому что он не завтракал. Ну-ну.
Когда Пар разделывался с четвертым куском торта, а я допивал третью чашку чая, со стопкой книг под мышкой вернулся Гэн.
— П-привет, ребята.
— Привет.
— Умгу, — кивнул Пар, запихивая в рот остатки торта. И еще не прожевав потянулся за булочкой.
Гэн бережно положил книги на столик у окна и сел возле меня на диване. Слуга тут же принес чашку и ему.
— Й-я у Триссы был.
— Как она?
— Х-хорошо.
Я осторожно кивнул в сторону слуги, что стоял возле двери. Гэн все понял и отослал того с поручением.
— Что вчера было?
— Умгу.
— Т-ты о чем?
— Что вчера было после того, как мы с Паром ушли от Триссы?
— Умгу.
Гэн задумался, а потом спросил:
— Ч-что-то случилось?
— Ага.
— Умгу.
И я рассказал ему все, что помнил и что успел узнать от Пара. Толстяк же только поддакивал с набитым ртом.
— П-понятно. Я вчера задержался у Триссы допоздна. У нее нашлись книги, которые я еще не читал. Потом я пошел домой. Вот и все. А сегодня я к ней зашел, чтобы одолжить те книги.
Мы с Паром одновременно вздохнули. А мы ведь так надеялись, что Гэн нам что-нибудь полезное скажет. Не сказал. И тут мне в голову пришла одна мысль:
— Гэн, а отец Триссы пришел тогда, когда и обещал?
— Д-да…
Оладка перепеченная. Ладно. Значит, не он. Или…
— А он никуда после этого не выходил?
— Н-не помню… А нет! Выходил куда-то! Почти сразу после того как вернулся.
А вот это уже лучше.
— И когда вернулся?
Гэн пожал плечами, а потом нахмурился.
— П-погоди. Ты думаешь, что это волшебник Ковариус вас заколдовал?!
Теперь плечами пожимал я, а Пар перестал жевать. Однако он быстро опомнился и с новой силой вгрызся в яблоко.
— Не знаю. Не уверен. Но других идей у меня пока нет.
— А-а ведь он и правда мог. Волшебник Ковариус ведь второй советник Короля, и он очень силен. Если честно, то мне кажется, что наш Верховный волшебник Корнелиус не смог бы его одолеть в честном поединке.
— А в нечестном? — хмыкнул Пар. Гэн предпочел не отвечать.
Мы выпили еще по одной чашке, и я понял, что если сейчас не пойду в маленькую комнатку, то точно лопну. И как только в Пара столько влезает, и он при этом не бегает каждые десять минут по большой и малой нужде? Скорее всего и здесь его папка что-то наколдовал.
— Я скоро вернусь.
— Умгу.
— Х-хорошо.
Нужную комнатку я нашел далеко не сразу, хотя Гэн мне ее еще в прошлый раз показывал. Фух! Еле дотерпел! Когда я подошел к рукомойнику и посмотрел в висевшее над ним круглое зеркало, то вдруг впервые заметил, что на лице у меня растут волосы. Ого! Да мне уже бриться пора! Я еще долго рассматривал себя в зеркале, так долго, что у меня перед глазами зарябило. Оладка перепеченая! Мое лицо исчезло! И вместо него появилась знакомая фиолетово-золотая драконья морда.
— Сэй! — Я так обрадовался, что чуть зеркало со стены не снес.
— Мар! Это ты? Ты какой-то не такой… Взрослый что ли… Тыблоки часто ешь, да? Вот и вырос. Я всегда говорю, что хорошие тыблоки…
— Сэй, — перебил я его. Если уж он завел разговор о яблоках, то сам не остановится. — Как там мама?
— О! Точно! Мамка твоя! Она просила сказать, что ей сон нехороший приснился. Будто тебя отравить хотят. Или заколдовать… Я не запомнил.
— Уже заколдовали, — тихонько пробурчал я.
— А? Ты что сказал? Я не расслышал.
— Ничего. Что еще сказала мама?
— Что еще?.. Точно! Она сказала, чтоб ты остерегался человека с длинными светлыми волосами. Он тебе зла желает. Это ей тоже приснилось.
Длинные светлые волосы, значит… У отца Триссы черные — не подходит.
— Сэй, а почему у тебя за спиной дерево с желтыми листьями? У вас все деревья такие?
— А? — он обернулся. — Не. Осень тут у нас.
— Осень? У вас осенью деревья желтые?
— Ну да. — Дракон выглядел очень удивленным. — А еще красные, коричневые и оранжевые. А потом листья вообще опадают. А у вас не так?
— Не так…
Я вдруг вспомнил четыре картины, что висели в ученической, в которой меня запирал Норвус, бывший и всеми забытый смотритель Школы. На них было нарисовано одно и то же: лес, но на каждой он был сам не похож на себя: то желто-красный, то зеленый, то покрытый чем-то белым, то с малюсенькими зелеными листочками.
— Сэй, а бывает у вас, что все кругом белое-белое?
— Ты про снег что ли? Ну да, бывает. Зимой.