И тут вдруг я почувствовал знакомый еле уловимый запах. Тот самый, что мне запомнился после того, как меня заколдовали. И чем дальше я шел, тем сильнее он становился. И противнее. Оладка перепеченная! Я вспомнил!
А запах шел из-за одной из дверей в коридоре. Я ее открыл и тут же угодил в ловушку. Сверху на меня посыпался сонный порошок, я свалился на пол и сквозь закрывающиеся веки увидел розовую туфлю.
— Ну здравствуй, мой хороший.
Глава 13
И как я только когда-то мог восхищаться это красавицей? Да, она на самом деле выглядела прекрасно, и я даже сейчас так считал, хоть и лежал туго связанный на каком-то старом диване и с кляпом во рту.
— Мымымамиа!
— Что, мой хороший? Я тебя не понимаю! — расхохоталась красотка, и из ее рта повалил густой и вонючий зеленый дым — у меня аж глаза заслезились. Потом она щелкнула пальцами, и кляп вывалился из моего рта.
— Профессор Сомалия!
— А кто же еще, мой хороший? — она склонилась надо мной и потрепала по щеке. Если б я мог — отдернулся бы. — Неужели не догадался? А ведь я тебе столько подсказок дала!
— Не было ничего такого!
— Да? Ну, значит, я была слишком высокого мнения о тебе, племянничек.
— Чего?!
Она сморщилась.
— Фу, какой ты громкий! Помолчи еще чуток! — Сомалия снова щелкнула пальцами, и кляп вернулся на свое место.
Оладка перепеченная!
— Кстати, мой хороший, как тебе твоя новая комната? Так и знала, что тебе понравится!
Это она так шутит, да? Если да, то мне совсем не смешно. Комнатка была маленькая, размером с мою кровать в столичном доме. На окнах висели рваные шторы, а кроме дивана, на котором я лежал, да пары старых кресел и крохотного пыльного столика здесь больше ничего не было. Погодите-ка… А почему так ярко светит солнце? Сколько я тут уже?
Должно быть, Сомалия поняла все по моим округлившимся глазам, а может, прочитала мысли, или ей просто скучно стало… В любом случае, она сказала:
— Ты здесь отдыхаешь уже два дня, мой хороший. Надеюсь, ты вдоволь выспался. Потому что в ближайшее время это у тебя сделать не получится. Хотя нет, скоро ты будешь спать очень долго.
Она уселась в кресло и закинула ноги на столик. За то время, что я спал, она успела сменить свой маскарадный костюм на мужские черные штаны и белую рубаху, только ноги были обуты в женские черные туфельки на небольших каблучках. Надо признать, выглядела она шикарно. Чего никак не скажешь обо мне. Почему? Да потому что я все еще был в том самом позорном костюме огурца!
— Мумуму.
— Что-что?
— Мумуму!
Щелчок пальцами.
— Пить хочу!
— Пить? Ладно. Напейся вдоволь напоследок.
Ой, оладка перепеченая, не к добру это, ой, не к добру!
Профессор Сомалия встала с кресла, подошла ко мне поближе, хлопнула в ладоши, выдохнула заклинание, и из ее рук медленно потекла вода прямо мне в рот. Пока я жадно пил, ее длинная белокурая коса щекотала мне нос. Да уж, вот тебе и светловолосый человек, которого я должен был опасаться. Жалко только, что мама не сказала мне, что бояться нужно не просто человека, а женщину!
— Все, хватит с тебя. — Сомалия еще раз хлопнула в ладоши, и вода перестала течь.
И пока профессор не успела опять запихнуть мне кляп, я быстро спросил:
— Почему это я Ваш племянник?
Щелчок, и кляп у меня во рту.
— Больно уж ты любопытный! — Она, казалось бы, легонько щелкнула меня по лбу, а у меня аж в ушах зазвенело.
Сомалия уселась уже в другое кресло и надолго замолчала. Она смотрела куда-то перед собой и стучала ногтями по ручке кресла, я же вообще пошевелиться не мог. А еще мне кое-куда надо было бы отлучиться. Очень надо!
Не знаю сколько прошло, но Сомалия вдруг заговорила. Странно заговорила, словно обращалась не ко мне:
— А я-то думала, что он догадается. Он же видел дым, а его могут видеть только кровные родственники…
Ого как! Я ж все это знал! Только почему-то не сложил два и два. Думал, что это я такой особенный, а оно вон как.
— …Никогда бы не подумала, что у моей умненькой сестрицы родится такой недалекий сыночек…
Эй! Я все слышу!
— Да он вообще ничего дальше своего носа не видит! Куда уж ему догадаться, что это я отравила его деда! Да и волшебник Эрвус, этот жалкий старикашка… Больно он много знал. Ха! И никто, никто не заподозрил, почему Король так внезапно стал слабеть! А Принц? Его споить было проще простого. Нужно было лишь немного над ним пошептать. Он и сам когда-нибудь бы к этому пришел.
Оладка перепеченная! Это все конечно интересно, и я наконец узнал, кто убил деда и все такое, но… Но я же сейчас лопну!
Наверное, Сомалия почувствовала, что мне от нее что-то нужно, а может, и еще что, но она вдруг встала, подошла ко мне и вгляделась в мое лицо.
— По глазам вижу, что ты хочешь что-то спросить. Ты хочешь знать: зачем я все это сделала?
Да не хочу я ничего знать! Я в нужник хочу!!!
— Ладно, так и быть я тебе расскажу. Все равно нужно дождаться заката, а потом… А потом тебе уже будет все равно.
А!!! Оладка перепеченная! Заткните ее кто-нибудь, пожалуйста!
— Кхм, с чего бы это начать, мой хороший? — Сомалия уселась возле мой головы и принялась меня по ней гладить. — Ты наверняка не знал, что я подкидыш? Об этом вообще мало кто знает. Папаша мой, твой дед по матери, был не самым верным мужем. Так что таких, как я, по Миру много ходит. И ты думаешь, он хоть о ком-нибудь из нас позаботился? Ха! Он ведь даже не удосужился хотя бы монетку дать на мое воспитание! Та гадина, что стала мне приемной матерью, очень часто мне об этом напоминала! Меня завернули в грязную тряпку и бросили возле собачей конуры! Хорошо еще что псина сама была еле живая, так что меня не тронула.
— И знаешь, что? Эти твари, мои приемные родители, много раз мне говорили, что я должна быть им благодарна за то, что они не отдали меня на корм той самой псине. О! Как же я жалела, что они этого не сделали! Я делала в доме все! И это за побои и краюху хлеба! Меня избивали даже мои «братья» и «сестры», хоть им и самим доставалось от родителей, вечно пьяных и вечно недовольных. Эти детки вымещали свою злость на мне!
— О! Какое же их ждало удивление, когда у меня появились способности! Ты думаешь, мой хороший, меня начали уважать? Куда там! Если бы мимо не проезжал волшебник Корнелиус, мои «родственники» забили бы меня насмерть камнями. Они меня испугались!
— Корнелиус забрал меня у них, выходил, вынянчил, — здесь Сомалия стала гладить меня нежнее, — стал растить как собственную дочь. Давал мне столько же, сколько и родному сыну — жалкому подобию волшебника. Корнелиус же и отправил меня в Школу. Я сразу поняла, что мне лучше не выделяться. Слишком умных волшебниц у нас не любят. А ведь я была умнее и способнее их всех вместе взятых! — Сомалия почти сдирала с меня кожу на голове, только костюм меня и защищал. — А потом… А потом мой отец привез в Школу свою драгоценную единственную дочурку. Единственную — ха! Хочешь узнать, мой хороший, откуда я узнала, что это именно он? Знаешь, кто об этом рассказал? Твой дед! Можешь такое представить? Нет, сам он мне не рассказывал, но я подслушала его разговор с моим папашей. И мой папаша знал, кто я!
Оладка перепеченная! Она ж меня сейчас до смерти загладит!
— Думаешь, теперь он меня признал, раз я такая способная? Не тут-то было! Он умолял твоего деда никогда мне ничего не рассказывать. И тот пообещал. С тех пор я ненавидела не только отца, но и твоего деда! А что твоя мамаша? Эта глупая курица! Она была гордостью Школы. Вся такая умная и красивая, любой парень лежал у ее ног! О как же мне тогда повезло, что в одной из Библиотек я нашла старое забытое заклинание, благодаря которому я могу всем нравиться. То, что у него есть и другие свойства я узнала намного позже. Об одном из них ты скоро тоже узнаешь, мой хороший.