— Может, мы не все о ней знали, — предположил Ремус. Пока профессор Аварра смотрела в окно, он осторожно подвинулся к ней ближе и сейчас, похоже, раздумывал, взять ее за руку или нет. Нет, не решился. — Она ведь всегда была способной. Да ты и сама видела дым, который она выпустила в малыша. Сама знаешь, что это такое. И она явно очень долго носила его в себе. До сих пор не могу поверить, что терял голову каждый раз, когда она оказывалась рядом!
До Ремуса очень быстро дошло, что он сказал что-то не то, когда Аварра резко повернула к нему голову и метнула такой взгляд, что будь я на его месте, сам бы растворился!
— Аварра, дорогая, ты же знаешь, что я не виноват! Милая…
— Еще раз… назовешь… меня… милой!..
Крошечная волшебница замахнулась на громадного широкоплечего волшебника, и тот сжался в комок, защищаясь от ее удара. Это выглядело так смешно, что я, хоть и был еще очень слабым, расхохотался, чем напугал профессоров, а точнее смутил. Аварра медленно опустила руку, а Ремус так же медленно распрямился.
— Ладно, охламон, мы пойдем. — Щеки Аварры стали розовыми-розовыми, и она старалась не смотреть мне в глаза.
— Поправляйся, малыш.
— Ага, до свидания.
Заснул я почти сразу же, как только они закрыли за собой дверь. А когда открыл глаза, возле меня сидел Пар и, зараза такая, жевал хлеб с маслом! Оладка перепеченная! Как же я хотел есть!
— Очнулся? — прочавкал мой друг. — Как себя чувствуешь?
— Дай…
— А?
— Дай…
— Чего?
— Дай сюда! — Я подскочил и выхватил хлеб из рук Пара. От неожиданности он даже не сопротивлялся. А я же очень быстро расправился с едой.
— Э… Эй! Ты чего удумал! Отдай обратно!
— Не могу! — хмыкнул я и снова откинулся на подушки. — Спасибо, было вкусно.
— Без тебя знаю! — Пар так напыжился, что мне опять стало весело. Угрызений совести у меня не было. Да и откуда им взяться, если толстяк и так постоянно что-то жует. И очень часто это что-то — мое. Долго Пар обижаться не умел, даже если дело касалось его еды. Тем более, он очень сильно за меня переживал. — Я смотрю, тебе уже лучше.
— Ага. Еще хлеб с маслом есть?
— Нет!!!
— Да ладно, ладно, не волнуйся. Позови Вессалию. Хорошо?
Выполнить мою просьбу Пар не успел, потому что Вессалия в это мгновение вошла в мою комнату с огромным серебряным подносом, доверху наполненным всякой вкуснейшей всячиной.
— Ты голоден, господин Марвус?
— Еще как!
Она поставила поднос возле кровати (подальше от Пара), неодобрительно покосилась на моего друга и вышла. Пар тут же перебрался на другую сторону и помог мне быстренько разобраться с угощениями.
— Ты прощен.
— За что?
— За хлеб.
— Да? Ну спасибо!
— Пожалуйста. — Пар важно кивнул и облизал пальцы, а я расхохотался.
Когда на подносе не осталось и крошки, в дверь робко постучали.
— Гэн, заходи!
— К-как ты догадался, что это я? — спросил мой друг, просунув голову в дверь и поправляя очки.
Мы с Паром переглянулись, но отвечать не стали.
— Й-я тебе почитать принес. — Гэн достал из сумки книгу и передал ее мне.
— Спасибо.
— Лучше б ты пожевать что-нибудь принес, — буркнул Пар.
Я положил книгу на столик у кровати и показал Гэну, куда он может сесть. Чувствовал я себя уже почти здоровым, только с постели встать пока не мог. А точнее, мне было просто лениво.
— Что там вообще снаружи происходит? Профессора Сомалию нашли?
— Не-а. — Пар перебрался ко мне на кровать и устроился на подушках. Хорошо хоть что ботинки снять догадался, а то бы ему точно не поздоровилось, если бы Вессалия вдруг надумала вернуться. — Все еще ищут.
— А что Корнелия с Носатым?
Гэн заметно погрустнел после моего вопроса — Корнелия ему все еще нравилась, хоть он и не говорил об этом.
— Понятия не имею! — покачал головой Пар. Он с тоской смотрел то на пустой поднос, то на свои штаны, где еще совсем недавно были волшебные карманы. — Карманы ей мои чем помешали?! Зачем профессор Сомалия их отрезала?
Мы уже поняли, что за всеми нашими неприятностями стояла именно она. И домашних моих усыпила, и нам память стрела, а может быть еще что натворила, только мы об этом не помнили. Никогда б не подумал, что такая маленькая хрупкая красавица может быть хладнокровной убийцей. Я ж думал, что то заклятие с зеленым дымом ей было нужно, чтобы просто всем нравится. А оно вон как вышло на самом деле.
— А Верховный волшебник что? — спросил я у Гэна, не обращая внимания на Пара, который все еще ныл из-за своих навсегда потерянных карманов.
— С-сам я его не видел, но родители рассказывали, что он совсем сдал. Все знали, что он души не чаял в своей невестке. Особенно после того, как его сын исчез.
— Муж профессора Сомалии исчез? — удивился Пар. — А я думал, что он умер.
— Т-ты не знал? Он же тогда, когда и Родители Мара исчез! Ой, прости, Мар!
Оладка перепеченная! Нет, они не могли исчезнуть точно так же! Мама жива! Она сейчас с Сэем! И папа должен быть жив!
— И что? Кто-нибудь знает, куда он делся? Или еще хоть что-нибудь? — Я ждал ответа, хоть и знал, что надеяться мне не на что. И доказать я тоже ничего не мог. Кроме меня Сомалия об этом никому больше не рассказывала. И я очень, очень надеялся, что папа жив. Он ведь не мог исчезнуть навсегда, как и отец Корнелии с Носатым, правда?
— П-прости. Мар. Я больше ничего не знаю.
— Понятно…
Я откинулся на подушки и закрыл глаза. Чтобы никто не видел, что в них вот-вот появятся слезы. А Пар все стонал о своих карманах.
— К-кстати, Мар, Трисса тебе привет передала.
— Да? — Слезы как ветром сдуло. — Она что-нибудь еще говорила?
— Н-нет. Она тебе записку…
— Давай сюда быстрее!
Я выхватил клочок бумаги из рук друга и принялся читать и перечитывать эти несколько строчек:
«Дорогой Мар,
Надеюсь, что ты уже в порядке. Я очень за тебя испугалась. Отец везет нас в наш замок, так что до начала учебного года мы не увидимся. Очень скучаю. Люблю тебя.
Твоя Трисса»
— Ты читал? — Я с подозрением прищурился на Гэна.
— Н-нет. Ты что!
— Хорошо. — Я еще раз перечитал записку. — Они уже уехали?
— Н-нет, сегодня вечером уезжают.
— Отлично! Пар, да помолчи ты хоть немного! Слышать уже не могу про твои карманы!
Толстяк обиженно замолчал и надулся. Именно это мне сейчас и надо было — немного тишины. Я написал записку для Триссы и передал ее Гэну.
— Отдашь Триссе?
Гэн кивнул.
— Спасибо!
— Записки они всякие пишут! А я тут страдаю, понимаете ли! — Больше молчать Пар не мог. И на том спасибо.
Мы с Гэном попрощались, и он вытащил все еще ворчащего Пара с собой. А я снова завалился спать. И проснулся я только на следующее утро. Мои друзья зашли сказать, что они тоже уезжают, мы позавтракали вместе (к огромному неудовольствию Вессалии), и они ушли. А я провел еще один день в Столице, и мне тоже было собираться в Школу. Никогда бы не подумал, что буду этому так радоваться.
— Ты ничего не забыл, господин Марвус? — Вессалия обращалась ко мне, но смотрела на моего камердинера Намуса. Тот покачал головой. — Хорошо. Кэндрис уже ждет.
Я в последний раз оглядел свою комнату, и вдруг понял, что буду скучать. Когда я спустился вниз, увидел, что все слуги выстроились, чтобы попрощаться со мной. Похоже, я и по ним буду скучать. Они низко мне поклонились, и я кивнул в ответ.
К карете меня провожала только Вессалия. Шла она молча, да и мне разговаривать тоже не хотелось. И только когда я уже садился в карету, она вдруг прошептала мне на ухо:
— Пожалуйста, позаботься о моей девочке.
Я обернулся, но Вессалия уже шла назад в дом, а Кэндрис стоял рядом, чтобы закрыть за мной дверь.
— Хорошо, — произнес я одними губами. — Я постараюсь.
Еще бы! Ведь об этом меня просила не только Вессалия.
— Деда, я постараюсь.