— Больше я сюда не вернусь. Спасибо.
Она забралась на подоконник и спрыгнула вниз. Я подбежал к окну, чтобы посмотреть, куда она делась, но там никого не было. На Корнелиуса я старался не глядеть. Хоть мне он никогда не нравился, мне все равно было его жаль. К моему горлу подступил комок, а на глаза навернулись слезы, но я их сдержал. Профессор Сомалия… Надеюсь, я правильно поступил.
На душе у меня было тоскливо. Еще и года не прошло как умер мой дед, а теперь не стало и Корнелиуса. И все же невероятно прекрасная звездная ночь и прохладный ветерок напомнили, что я-то все еще жив.
Глава 18
Новость о том, что этой ночью умер Верховный волшебник застала всех врасплох, ведь никто из школяров даже не подозревал, что с ним что-то не так. Ну, устал дедок. С кем не бывает? Оказалось, что все было намного серьезнее.
Занятия на сегодня отменили, а нам запретили выходить из своих башен и коридоров. Единственное, что было сегодня хорошим, так это то, что в Столовой дежурила Тетушка Тама.
Завтрак проходил в молчании, и даже Пар не просил добавки. В Столовой как обычно не было Энны. И Корнелия с Гавриусом тоже не пришли, но это и понятно.
Гэн заметил, куда я смотрю и тихонько сказал:
— О-они уезжают. Их родственники забирают.
— Надолго?
— Г-гавриус сказал, что надолго. Может даже на год.
Оладка перепеченная! А я как раз собирался его во всем обойти! Скучать я буду, вот что. Хотя если я так из-за Носатого расстроился, то как тогда себя Гэн чувствует? Он же до сих пор Корнелию любил. Да уж, вон даже ложку мимо рта несет, а ведь сегодня Тетушка Тама превзошла саму себя. Или это так кажется по сравнению со стряпней Вредной Эльзы?
— Ясно, — сказал я и откусил кусок пирога. Вкуснотища!
После еды мы разошлись по своим комнатам. Сначала я попытался почитать, но буквы словно убегали от меня, стоило мне на них глянуть. Потом я решил доделать домашнее задание, но и с этим не срослось. В конце концов я просто улегся на кровать и уставился в потолок. Против своей воли я начал думать о профессоре Сомалии.
Она так сильно переживала из-за умирающего старика, что не побоялась пробраться в Школу, где ее могли легко схватить. И если бы я тогда не промолчал, то она давно была бы под стражей. И я все еще не был уверен, что поступил правильно. А все эта Энна! Да кто она вообще такая? Ладно, не Энна виновата. Я ведь мог ее и не слушать, но когда я увидел профессора Сомалию возле Корнелиуса, я вспомнил своего деда. Как бы я хотел тоже быть рядом, когда он умирал. Я ведь даже не успел с ним попрощаться. И почему-то стоя тогда в дверях в комнату Корнелиуса, я ни разу не вспомнил, что моего деда убила Сомалия.
А ведь есть еще Корнелия и Носатый. Как она могла с ними так? Хотя мои родители тоже меня бросили… Но у них же обстоятельства были, правда? Они же не могли по-другому, так ведь?
— Ты чего нюни распустил, парниша? Так Корнелиуса жалко стало?
— Отстань, Руфус.
— Так он же старый совсем был!
— И что? Мой деда был его ровесник.
— Это да! — хмыкнул крыс. — Хочешь кое-что расскажу?
— Ну, давай… — Надо ж чем-то было заняться.
— Дед твой на самом деле здоровей всех был, парниша. На двоих бы хватило.
— Это я и сам знаю.
— Не перебивай старших! Так вот. Корнелиус же наоборот всегда хиленьким был. Болезнь его неизлечимая с самого детства точила. Я думал, что он и до сорока не доживет. Ан нет, дожил. Хочешь знать, почему?
Оладка перепеченная! И он еще спрашивает!
— Да говори уже!
— Виноватым твой дед себя чувствовал. Помнишь ту деваху-призрака? Вот из-за нее Корвиус и мучился. Поэтому и делился с ним своей силой и здоровьем.
— Это его Корнелиус заставил?
— Да ну! Он вообще не знал!
— Тогда ты откуда знаешь?
— А я рядом был, когда твой дед обряд проводил.
Кто бы сомневался.
— Знаешь, что самое интересное, парниша? Девка эта, Сомалия, деда твоего убила, чтоб Корнелиусу дорогу освободить, а он без подпитки от Корвиуса и года не продержался. Я не думал, что и столько протянет. Видишь, какой дед у тебя могучий был!
— Угу.
Я уткнулся лицом в подушку, чтобы Руфус не видел, как из моих глаз потекли слезы.
— Парниша? А… Ну, я потом загляну. Отдыхай.
На обед я не пошел — не хотелось. Заходили друзья, но я сказал, что устал и хочу спать. Гэн и Пар сразу ушли, а Трисса немного задержалась. Она села на кровати возле меня и погладила по голове. Я не повернулся, но она и не настаивала. Трисса гладила меня по волосам, и потихоньку мне становилось легче. Не знаю, мне так помогло то, что она была рядом или она немного колдовала, но я был очень рад, что она у меня есть. И кажется, сейчас я почувствовал сильнее, чем когда-либо прежде.
— Спасибо, — сказал я в подушку. — Я тебя люблю.
— И я. — Трисса поцеловала меня в макушку и вышла, тихонько закрыв за собой дверь.
На ужин я все-таки явился. И не пожалел! Тетушка Тама совсем расстаралась: пирог с мясом, салат, запеченная картошка и сметана с фруктами и медом. Вкуснота-то какая!
— В обед не хуже было! — заявил Пар, довольно причмокивая и облизывая ложку.
— С-согласен.
— Хочешь мой кусок? — предложила Трисса, указывая на свою тарелку с пирогом. — Я еще от обеда не отошла. Там еще больше еды было.
— Да? — Мне не хотелось забирать такую вкусную еду у Триссы… Да ладно! Кого я обманываю! — Давай!
Я с таким аппетитом набросился на еду, что Гэн тоже решил отдать мне свою пайку. Пар же ничего подобного делать не стал и только бросал на нас обиженные взгляды.
И снова мы никуда гулять не пошли, разве что Гэн отправился в Библиотеку. Из которой его и завернули назад, потому что библиотекарши Тамалия и Наталия были на похоронах. Поэтому он грустно поплелся в ученическую, где и засел за домашнее задание, а Трисса составила ему компанию. Пар пошел в кабинет к отцу: он надеялся поживиться там чем-нибудь вкусненьким. Ну, а я… Ну, а я заперся в своей комнате и до самой ночи читал. К счастью, буквы от меня больше не убегали.
Ближе к полуночи мне захотелось есть, но лень пересилила. Я захлопнул книгу, задул свечи и залез под одеяло. В одежде. Благодать!
— Эй, парниша! Хватит бока отлеживать!
— Отстань. Я спать хочу.
— И что? Вон твоя подруга под дверью топчется — и ничего.
— Под какой дверью? — Я тут же отбросил одеяло и вскочил.
— Под твоей, дурья твоя башка.
Неужели что-то еще случилось? И почему Трисса просто не вошла? Ах да, Я же запер дверь. Тогда она могла хотя бы постучать.
— Трисса?
— Добрый вечерь, Марвус.
Оладка перепеченная! Опять эти серебряные глаза! Что-то точно случилось.
— Уже ночь, — буркнул я. — Что тебе нужно Энна?
— Мне? Ничего.
Это мы уже проходили.
— И что мне нужно?
— Тебе? — Какой же у нее прекрасный голос! — Тебе нужно в Столовую.
Она с Руфусом сговорилась? Или с Паром?
— Только смотри не попадись. Через пять минут здесь будет смотритель.
— И что я должен в Столовой найти или сделать?
— Через четыре минуты.
— Да понял я, иду.
Как только я это сказал, серебро в ее глазах погасло. И сама их обладательница тоже исчезла. Ну и ладно. Я уже привык.
В Столовой было темно, но я там так часто бывал по ночам, что мог спокойно ходить даже с закрытыми глазами. И как на зло, есть мне больше не хотелось. Для Руфуса что ли что-нибудь посмотреть? Так и сделаю.
Вот только ни в зале Столовой, ни на кухне я ничего съедобного не нашел. А муку или сырую гречку Руфус вряд ли согласится жевать. Остается только одно место, где припрятано много вкусностей — комната Тетушки Тамы.
Я там был всего однажды, но как туда попасть помнил хорошо. Храпа я не слышал, а значит в комнате поварихи не было. И вот я уже вытаскивал горшочек варенья из сундука, когда услышал шаги. Деваться мне особо было некуда: либо в шкаф, либо под кровать. Выбрал я последнее, потому что было ближе. А вот варенье пришлось оставить на месте.