-- Сотник. Давай по кругу. Без шума и пыли. Перекрыть выходы.
Сотник драгун кивает и рысцой ведёт бойцов. Хорошо, что пешком: внимания не обращают.
-- Что скажешь, Дионисий? Это и есть "мужи добрые"? Которые, с твоих слов, решили принять волю мою?
Епископ грустно вздыхает. Креститься на купола Софии.
-- Господь Всеблагой. Просвети их, вразуми и помилуй. Ибо не ведают они что творят.
-- Творят они массовые беспорядки. Которые нынче есть государева измена.
Ещё одни мой спутник... вечно нерадостный.
-- Яков Олексеич, поработай-ка Фемидой.
Пожилой боярин вздрагивает, испуганно смотрит на меня.
-- Ч-чем?
-- Богиней. Греческого правосудия. Ты ж всех в лицо знаешь. Будешь указывать: кто - друг, кто - враг.
-- Дык... в души-то не влезть...
-- А ты по предыстории. Кто против твоего Всеслава бунтовал - в одну сторону, кто нет - в другую.
-- А которых "в одну"... Казнить будешь?
-- Не. Стражу приставлю, цацки отберу.
Боярин тяжко вздыхает. Не пойдёт он на конфликт, не по душе. Всё бы мирком-ладком. А мне надо сразу отделить "избоину".
-- Вестовой. С боярином. Под запись - кого куда. Смотри, Яков, перемилосердишь - сам пойдёшь.
Произвол. И "обвинительный уклон". А жоподелаешь?
Конец сто сорок седьмой части
Часть 148 "Золотистый хвост его украшен тысячею...".
Глава 7
58
В городе три десятка родов, сотня взрослых "больших" бояр. И втрое - бояр "малых". В княжестве 17 городов, но аристократы всегда кучкуются в столице. Там же власть! Частью которой они и хотят являться. Ещё духовные. И несколько десятков "крикунов" из простонародья. Активные общественные деятели. Кто - по происхождению, кто - по должности. А кто и по душевной склонности. Половина - "болото". Остальные - три партии, по князьям. Две, кроме витебской, надо... изъять. Как ту щуку из реки.
Я несколько... перегружаю "фемиду" ответственностью. Большинство решений уже приняты. Список всех значимых личностей уже составлен. Игумен Бельчитского монастыря постарался по моей просьбе. Проверил, что мои слова о железных штырях в фундаменте - не шутка. Понял. Воспринял продолжение моих слов: "выдерну нах... сложится в...". И - постарался.
Все вятшие в монастыре бывали неоднократно, с игуменом лично знакомы. Иные и исповедовались ему.
"Тайна исповеди" священна, конечно. А вот оценка благонадёжности...
Нечародей кое-кого добавил. Ещё есть источники. Вот "сидят на возах" беженцы. А майно их в городе осталось. Нет сомнений, что значительную часть соседи пограбили. Таких надлежит сыскивать, и, как тут говорят, "на них взыскивать".
Два списка: "чёрный", "враг закоренелый" и "белый", "друг проверенный". Сперва отрабатываем обработку по первому. Потом - по "не-второму". Оставшиеся уйдут с Нечародеем. "Варим лягушку постепенно".
Какой-то я... идеалист гуманистический. Предполагал неторопливое, без массовых репрессий, точечное изъятие особо злобствующих. С минимальными потерями и разрушениями. Фигня. В демократиях всё... дерьмократичнее.
Бойцы заняли позиции. Сотник молодец: позиции стрелкам указал правильные. Площадь простреливается насквозь. Может, и обойдётся.
-- Княже! Останови их! Вели им бросить оружие!
Насколько я понимаю душевные движения толпы хомнутых сапиенсом из "мужей добрых", пихание и обматерение вот-вот перейдёт в протыкание и порубание. Предотвратить? Встать между враждующими группировками? Чем живых врагов меньше - чем лучше. Рисковать своими людьми ради бояр русских...
-- Ты, Дионисий, три года проповедовал им мир. Преисполнившись благодати Божьей. А теперь хочешь, что бы я, просто человек, сделал это по щелчку? Сорную траву - с поля вон. Не правда ли? Много окровавленных "сорняков" ныне потянут божедомы с этого поля.
Что смотришь растерянно? Разве не ты три года назад поддержал решение Евфросинии превратить двух девочек в сосуды? Разве не внимал благосклонно проповедям преподобной о человеческом ничтожестве, преходящем характере жизни, тщете всего мирского и высоте Божественного Промысла... Что же скорбишь ты о "тщете" и "ничтожестве"?