Я несколько смущенно посмотрел на нашего гостя. Тот смотрелся немного ошарашенным.
- Сергей больше нас все это помнит. Кстати, музыкальный тренд в следующем году резко поменяется.
- На что?
- Станет модным направление «диско».
- Точно! Весь мир будет фанатеть! В Западном Берлине в следующем году появится группа «Бони М». Две чернокожих девочки и такой же черный мальчик. И песня у них будет «Распутин»...
- А что еще произойдет тут, у нас?
- Произойдет много чего, -ответил Никита. - Но самое главное, это то, что мир останется целым. Не будет большой войны. А про остальное знать не обязательно.
Он примирительно улыбнулся.
- Честное слово это будет лишнее знание...
Мы провели вместе больше двух часов. Большее часть времени мы играли на гитаре, пели песни и рассказывали ему о жизни в СССР. Кроме того, мы время от времени возвращались к тем советам, которые мы дали в том самом письме, которое он получил от нас в прошлом году.
Был, конечно соблазн, рассказать о будущем, но мы себя честно сдерживались, а от прямых вопросов уклонялись. Собственно, даже не потому что боялись за себя, а по потому, что мир уже начал меняться и перемены вполне изменить то, что мы о нем, будущем, знали. А это могло обесценить наши предсказания.
Мы пели, разговаривали, а в голове неотвязно вертелись мысль: «Ну это-то все для чего нужно Мирозданию?» Вопрос вертелся, а ответа на него не было....
Глава 32
32.
К обеду мы освободились...
Леннон отбыл в Западный Берлин, а мы, проводив его до пограничного перехода и помахав на прощание руками, пошли обратно... Не заходя в отель мы уселись в каком-то кафе, предлежавшим голодным посетителям весь спектр соблазнов- от кофе и пива до сосисок и круассанов. Есть-то хотелось не по детски. И было у меня странное ощущение, что какая-то внутренняя струна, ослабла. Ушло внутреннее напряжение.
Мы, остановив свой выбор на сосисках и жареном картофеле, ели, молча вспоминая только что состоявшийся разговор.
- Зачем это все? – вдруг спросил Никита. - Вот зачем он сюда приехал?
Вопрос прозвучал с таким философским подтекстом, что на него никто не взялся отвечать. Мы долго молчали и только Серега нашел что сказать в ответ. Ответил вопросом на вопрос.
- А мы чего сюда приперлись? Нам что, в Москве не сиделось? Что это мы, например, в Болгарию не поехали... Все-таки лето. Там хотя бы в море покупаться можно было бы....
- Вот и я про это, - сказал Никита. - Кажется мы что-то не то сделали...
- Не то что...?
- Не то, что нужно нам, а то, что нужно кому-то еще...
Я сидел лицом к двери и остановил начинавшийся спор. К нам шел сопровождающий группы. Выяснять отношение при нем не хотелось.
Без приглашения усевшись рядом он спросил несколько настороженно.
- Мне сказали, что у вас сегодня был гость? И вроде бы даже из Западного Берлина?
Отпираться было бесполезно.
- Да. Был.
- И кто это?
Ну как объяснить человеку кто это такой? Кто такой Джон Леннон? Я сказал коротко с легкой долей покровительственности.
- Джон Леннон.
- Это кто?
Никита пожал плечами.
- Понимаете... Все люди смертны.
Тот кивнул, соглашаясь к очевидным.
- Помрем мы, помрете вы, помрут наши начальники.
Никита показательно потыкал пальцем в небо.
- Все... Но нас позабудут все, кроме родственников. А вот его не забудут ...
Мне хотелось добавить «никогда», но я не знал в каких мы сейчас отношениях с Вечностью и ограничился более понятным.
- Очень и очень долго.
Никита благодарно кивнул и продолжил.
- Это тот человек, которого будут помнить надолго дольше чем всех нас...
Ни возразить не согласиться наш гость не успел. Вместо просившихся на язык вопросов он вдруг переменился в лице и заорал:
- Назад.
Бывает моменты, когда организм все решает сам. Он не хочет подумать, что проанализировать, а оценив сигнал, просто выполняет понятую команду. Это был именно то случай. Наверное, сыграло роль выражение нашего старшего и сам голос. Я не стал рассуждать и подчинился организму. Оттолкнувшись от массивного стола полетел назад, захватив за рукав Никиту.
Звон разбитого стекла, нарастающий рев мотора, треск разбиваемого дерева, стеклянный звон, крики...
Уже лёжа на полу, я увидел нависающий над головой капот грузовика, сокрушившего наш столик. Сверху лилось пиво из разбитых кружек и приплясывала чудом оставшаяся стоять бутылка.
Народ, сообразив, чем тут может закончится, с визгом и криками бросился наружу. Разум советовал сделать тоже самое. Инстинкты не возражали. Помогая друг другу мы поднялись с пола и бросились наружу вместе с хладнокровными и благоразумными немцами. Те все поняли правильно, словно не Германии жили, а Турции, и не просто в Турции, а в каком-то особо сейсмоопасным районе.