- А это на каком языке? Что слово означает?
- На нашем. На русском языке. Аббревиатура. А означает это «Ритмическая энергичная проза». А если для заграницы – «Русская энергичная проза».
- И как это пришло вам в голову?
- Да вот как-то пришло...
Не то было настроение, что объяснять, что-либо, но въедливость журналиста не позволили нам уйти от темы.
- А что вы про заграницу говорите? Считаете, что это там воспримут лучше, чем у нас?
- Уверен,- твердо сказал Сергей.
Тон журналиста показался мне чуть-чуть назидающим. Ни дать, ни взять скучающий гений, знающий все наперед. Меня это задело.
- Нельзя стоять на месте... – сказал я. -Мир меняется, люди меняются. Меняются люди и музыкальная культура меняется вместе с ними. Мы посчитали, что подвиги наших отцов и дедов нуждаются в новом прочтении и перерождении в новой музыкальной культуре.
Сергей посмотрел на Никиту, предлагая присоединиться к разговору.
- Мы считаем, что о былых подвигах можно рассказать и иными музыкальными формами и готовы рассказать о подвигах иных поколений новым музыкальным языком.
И я не остался в стороне.
- Считайте, что сегодня родилось новое музыкальное направление.
- А вы его родители?
Мы с Никитой одновременно показали на Сергея.
- Он. Он родитель...
Сергей кивнул.
- Но роды пошли тяжело...
Журналист усмехнулся. Он, как человек творческий, мог оценить наше разочарование.
- Ну что ж, ребята... Всякое бывает. Кстати, формируется агитбригада для поездки на БАМ. Вы вроде бы хотели принять участие? Может быть провинция сможет оценить то, что не смогла оценить столица? Поедете?
Глава 7
12.
После концерта ничего нас в Москве не держало.
Ощущение неполученного триумфа томило нас, заставляя обиженно смотреть на этот мир. Мир до этой музыки не дорос... А мы- доросли. Точнее мои деды. Ощущения были сродни тем, когда испытываешь при легкой простуде. Только у нас не текло из носа, а было общее недовольство окружающим миром. Мы маялись... Хотелось побыстрее закончить все дела и сменить дислокацию. Агитбригада, в которую мы влились, убывала на Дальний Восток через четыре дня.
Срочных день у нас не было – майор из «Дальрыбы» был проинформирован и не возражал, с родителями все согласовали. Вроде бы все было нормально, но вот маячило на горизонте тучка – наше обещание Кобзону новой песни.
Песню, ту самую, что мы написали на слова Рождественского, мы решили всё-таки передать ему, но как только мы пришли к этому решению, так все остановилось.
Мы сидели вокруг телефона в нашей комнате и смотрели на аппарат. Казалось бы, что сложного? Решение принято и осталось только снять трубку и набрать номер, но...
Я взялся за трубку, но не снял её. Не решился. Несколько долгих секунд я думал, что же мешает мне набрать эти семь цифр, но тут влез Никита.
- Ну, - подтолкнул меня он. – Давай. Шевели пальцами. Звони товарищу Кобзону.
После его слов я-таки сообразил, что меня остановило. Это была формулировка «товарищ Кобзон». Убрав руку с телефона, покачал головой.
- Нет. Не могу. Давай ты звони...
- Это почему это? – удивился он. По лицу видно было, что и он не горит желанием разговаривать с артистом. – Твой дед песню придумал, значит тебе и звонить.
Какая-то странная логика в этих словах была, но решения я не изменил.
- Не смогу, - признался я. – Это же Кобзон!
Наверное, я произнёс фамилию с должной частью уважения к артисту.
- Ну и что? – притворился непонимающим Никита. - Мы с ними уже говорили.
- И не раз, - поддержал Сергей. Но я точно знал, что отвечу. Мои ощущения за эти несколько секунд оформились в нужные слова.
- Нет. Не мы. Они.
Я ткнул пальцем в потолок.
- Деды. Это они с ними на равных говорили, а у меня не получится. У меня с ними со всеми говорить так попросту не получится.
Глянув на товарищей, понял, что и им это задача не по плечу, о чем им и сообщил:
- Да и у вас, я думаю, тоже...
Друзья переглянулись, но ни тот, ни другой не поспешили ухватиться на телефонную трубку. Это было правдой. Той правдой, которая указывала нам то место в нашем мире, которое мы реально заслуживали.
Горько было это осознавать, но...
- Да и, честно говоря, недоделали мы песню. Мы же её не слышим.
Чуть помедлив, друзья кивнули. Все мы чувствовали одно и тоже. Если вместе с дедами мы знали, как должна звучать пеня и максимально близко к той реальности переносили её в нашу реальность, то с этой песней все получилось совсем не так. Точнее никак не получилось...