Слова были правильные. К ним претензий быть не могло. Музыка тоже наверняка была замечательная, но вот мы её не слышали. Мы чувствовали ритм, тот самый, что поймали на улице, но музыки, увы, не было. Нам даже не получится передать гитарные аккорды, оставленные дедом.
Не было музыки. И некому было хотя бы насвистеть нам её.
-Ушли деды... Ушли. – грустно сказал Сергей.
- «И блюдца ушли и стаканы. Остались они тараканы».
Мы все читали в детстве Чуковского, и Никита очень точно уловил наше общее настроение.
- В головах... – продолжил наш барабанщик. Я с ним не согласился.
- Да нет. Тараканы тоже ушли...
Никита кивнул. Да я был прав. Ушло все... Возможности, надежды... Все было как в сказке. В плохой сказке.
- «Горе Федоре, горе...»
Мы помолчали.
- Ну, что, - спросил Сергей. – Откладываем пока всё? И на БАМ?
13.
Поезд с агитбригадой уходил через два дня с Ярославского вокзала. Мы устроились в купе и ждали, когда поезд наконец-то тронется и начнется путешествие. Ехать нам предстояло долго, и мы планировали провести все эти дни с удовольствием: гитару я захватил с собой, вагон-ресторан в поезде был, деньги у нас также имелись, так что...
Время тянулось.
Мы с Сергеем смотрели на перрон, где суетились отъезжающие и провожающие. Скользили по асфальту носильщики с тележками, пищали дети. Прямо перед нашим окном, на перроне, выстраивалась сцена из стихотворения «Дама сдавала в багаж...» Там полная дама с чемоданами, коробками и маленькой собачонкой металась перед вагоном, пытаясь организовать свою вагонную жизнь.
Мы глядели на эту суету, а Никита чинно-благородно, как интеллигент неизвестно в каком поколении, листал стопку газет, купленных в дорогу. «Комсомолка», «Литературка», «Известия»...
Шуршание газетных листов стихло, и Никита радостно сказал:
- Опа!
На суету на перроне было интересно смотреть, но Никитино «опа» заинтересовало меня больше.
Я обернулся. Лицо нашего поэта закрывал лист «Комсомольской правды».
- Дождались, - радостно сказал он, откладывая газету. – Началось!
- Чего? – спросил я. – Сняли кого-нибудь?
С такой радостью можно было говорить только о переменах в политической обстановке в стране.
- Стреляли в кого? – добавил Сергей, подумавший примерно тоже самое. - Убили? Давно пора!
Но Никита нас удивил.
- В нас стреляют! Крупным калибром! Ретрограды и консерваторы проснулись!
Он с довольным видом положил перед нами газету и ткнул пальцем.
- Нас заметила центральная пресса. Вон. Статья про концерт.
Я пробежал глазами по тексту. Так... Заметки очевидца. Сразу видно было, что писал заметку кто-то немолодой, какой-то человек в возрасте, со сложившимся мнением и чётким пониманием, что молодежи нужно, а что- не нужно. Он точно знал, как играть и петь «правильно», а как «неправильно». Нас не то пригвоздили к позорному столбу, но поставили в один ряд с теми, кто на кого советская молодёжь не должна ориентироваться и ровняться.
Его слова вызывали не обиду, а скорее, недоумение, ибо настолько это было далеко от реальности, что...
«Неуклюжее топтание на месте, выдаваемое за танец...», «сдержанный прием слушателями музыкальной новинки», причем слова «музыкальная новинка» были взяты в кавычки. «Попытки двигаться вперед пародируя произведение старых заслуженных мастеров жанра...»
Дочитав до этого, я хмыкнул и отчеркнув ногтем абзац, передал газету Сергею.
- Это он еще твоей «лунной походки» не видел. А то хватил бы его Кондратий...
Сергей прочитал. Сложив газетный лист спросил:
- Ну и что тут хорошего? Где повод для радости?
- Реклама! – объяснил Никита.
- В смысле «...все кроме некролога»?
- Именно. Не вообще по площадям лупят, а прицельно по «КПВТ». Значит заметили. Значит оценили!
Я пожал плечами. Я всегда считал высказывание М. Твена про некрологи несколько преувеличенным, что ли. Сергей, похоже, тоже стоял на похожей точке зрения.
- В нас плюнули, – сказал он. - Отвечать будем?
Он не улыбнулся, а оскалился.
- Я им покажу мой рэп закрывать!
В этот момент состав дернулся. За окном потянулось стена вокзала и перрон с провожающими. Дама с собачкой куда-то подевалась, а люди заглядывали в окна и приветливо махали ладошками. Почувствовав движение, Никита оторвался от следующей газеты.
- Нет.
- Нет?
Он объяснил.
- Думаю, нам трибуну для ответа не предоставят.