- Ну не я конечно, а тот я, который…
Я понял, что он имел в виду.
- Говори «мой дед».
- Ага. Мой дед. Он как чувствовал что-то. Он мне кассету оставил.
От удивления Сергей чуть не выпустил стакан.
- С песнями?
Он не поверил нашему счастью и оказался прав.
- Ну как «с песнями» …. С мелодиями…- уклончиво сказал Никита.
- А точнее? - потребовал я, просто кожей чувствуя, что Мироздание насторожилось. Ну никак сейчас мир вокруг нас не мог оказаться так хорош, как нам бы всем хотелось.
- Он их насвистел….
- Насвистел? – переспросил Сергей упавшим голосом.
- Что-то насвистел, что-то налялякал и набубнил.
- И что? Что-то понять можно?
- Можно,- поджал губы Никита и, защищая своего деда, язвительно добавил. – Твой-то об этом вообще не подумал, а мой хоть что-то нам дал.
Сергей собрался было возразить, но Никита не собирался давать своего деда в обиду.
- Твой бы, если бы даже что-то вспомнил, то не насвистел, а настучал бы её. А из твоих барабанов вообще ничего не поймешь…
Я остановил пикировку.
- Ну хоть что-то… По крайней мере можно будет с чем-то работать. Вот это действительно плюс!
Я посмотрел на друзей.
- Кроме того есть ведь и наши собственные песни…
Никита хотел было что-то возразить, но я и сам понимал, что он хочет сказать.
- Понимаю, что это будет не те шедевры, да и слова слабоваты. Но!
Я поднял гитару и взял несколько аккордов. Звук был хороший, бодрый.
- Играем-то мы сейчас всяко лучше, чем год-два назад, когда эти песни придумывали, а что касается слов… Да и со словами вывернемся как-нибудь.
Я посмотрел на Никиту, но тот печально усмехнулся. Похоже, сбежавший из его головы дед прихватил с собой и свой старческий жизненный опыт и накопленное с годами умение писать. Поэтому я предложил другой путь.
- Например, станем подбирать к мелодиям стихи хороших поэтов.
Друзья молчали.
- Так что не будем падать духом! Попробуем как-то жить без них. Тем более кто знает, какие планы у Мироздания? Может быть со временем что-то и впрямь восстановится.
- Нам без них плохо,- сказал вдруг Никита. – А, интересно, как им без нас?
- Им хуже, чем нам, - убежденно сказал Сергей. - Старые, больные… Они нас сделали тем, что мы есть, а что им-то осталось? Вспоминать, что было, да доживать?
Он вдруг с каким-то ожесточением сказал.
- Надо, чтоб все как-то исправилось! Что бы все как раньше…
В раздражении Сергей грохнул кулаком по столу и графин жалобно звякнул. А может быть, это хихикнуло Мироздание? Я вздохнул и предложил:
- Давайте успокоимся и еще раз попробуем вспомнить хоть что-нибудь? Хоть что-нибудь!
- Ну давай, вспоминай первым. Мы посмотрим, – предложил Никита.
Я закрыл глаза. Призыв друга прозвучал как глас вопиющего в пустыне. Память была не просто темна. Она была пуста. Несколько минут мы сидели молча с закрытыми глазами. Я первым открыл глаза и дождался, когда это сделают друзья.
- Ну что? Кто-нибудь хоть что-нибудь вспомнил?
Я печально констатировал:
- Я помню только, что был старым и больным…
- Да оптимизмом тут не пахнет.
3.
Посередине кухни стоял маленький стол, вокруг него стояли табуретки, а посреди стола стояла полупустая бутылка. Большая бутылка. На табуретках сидели мы. Сидели и цивилизованно выпивали.
Нет. Мы не запили с горя, но разговаривать о том, что с нами случилось, без выпивки и закуски мы уже не могли. Горько было.
За окнами весело гудела автомобильными клаксонами Москва третьего тысячелетия, летнее солнце гладило кроны деревьев и детей на бульваре. За окном было тепло и весело, а у нас...
Мы вспоминали о том, что было, о том, что держали в руках и потеряли… Пусть не своей волей, но потеряли же!
Бутыль была наполовину пустой, а мы- доверху наполнены воспоминаниями. Вот уже второй час мы травили ими свои души. Они были хоть и приятными, но едкими, как слезогонка. Разумеется, никто не плакал, но… Как это было сказано в одном из фильмов? «Мужчины не плачут. Мужчины огорчаются». Вот и мы, хоть и не плакали, но сильно огорчались. В воспоминаниях мы жили жизнью, которой, увы, жить уже не сможем….
После очередного «А помнишь, как мы тогда…» Никита стукнул кулаком по столу.
- Ну, что слезы льем? Что сопли на кулак наматываем?
И ехидно добавил:
- Соскучились по славе и почестям?
За его ехидством проглядывалась нескрываемая печаль. Ему, как и всем нам, самому жаль было тех возможностей, которыми мы лишились.